Авиатор: назад в СССР 12 (СИ)

— А нам объявили, что в августе в Крым опять. Будем помогать лётчиков палубных на крыло ставить. Испытания во Владимирске продолжаем…

— Родин, я не спрашивала тебя о ваших планах.

— Мы день за днём работаем на лётной станции. И это важная работа сейчас. Ещё есть новость…

Хотел я рассказать про орден, но Вера меня недослушала. Сорвала с головы полотенце и вскочила с места.

— Я работала в мужском коллективе, мне оказывали знаки внимания. Ах да, мне ещё шоколадку подарили. Можешь мне не готовить. Наелась, спасибо!

Вот и поговорили. Аж самому есть перехотелось. Через пару минут, когда картошка приготовилась, на кухню вернулась Вера.

— Ты не понимаешь, Серёжа, что ты всегда со своими самолётами. Я тебя даже на нормальную ревность раскрутить не могу. Другой бы уже рвал и метал, а ты спокойно спрашиваешь — где я была. Когда увидела тебя в коридоре с ножом, обрадовалась, что ты так заревновал, что за колющие предметы хватаешься. А ты опять о самолётах! Надоело, авиатор ты наш!

После этого она ушла в ванную, включила воду и долго не выходила оттуда. Какая муха её в последние дни укусила, трудно сказать. Даже не выслушала, что завтра меня в Кремль вызывают.

Утром, я в очередной раз собрался очень рано. Одевшись в строгий костюм, я постоял перед зеркалом, проверяя всё ли у меня в порядке. За спиной показалось заспанное лицо Веры.

— Как будто в Кремль собрался, — улыбнулась жена, поправив мне воротник.

— Так и есть. Сегодня вручение наград.

Вера тут же поникла.

— Извини, пожалуйста. Вчера некрасиво получилось. Ты меня и накормить хотел, а я со своими нервами.

Жена поцеловала меня и обняла. Она ещё не проснулась полностью, поэтому тяжело стояла на ногах.

— Ладно. Всё в прошлом. Мне торопиться нужно, — ответил я и пошёл к двери. — У тебя завтра день рождения. Что хочешь в подарок получить?

— Чтобы мой муж рядом был весь день. Это будет лучше всего.

Я сразу прикинул в голове, что на завтра у меня запланированы несколько задач. Сделать нужно пару вылетов на «корабелке», которую пригнали с завода. Этот борт первым уйдёт в формируемый корабельный полк истребителей. Задерживать его нельзя. Но и подарок надо сделать супруге.

— Так и будет. Обещаю, что буду с тобой рядом завтра, — ответил я.

Вера бросилась ко мне и прижалась, повиснув на шее. Чувствуется, что ей очень нужно было услышать это обещание. А мне теперь надо бы подумать, как соскочить с работы. И я понимаю, что этого сделать практически невозможно.

Екатерининский зал Большого Кремлёвского дворца постепенно наполнялся официальными лицами. Всех, кого в этот день должны награждать, построили на красной ковровой дорожке. Я старался не смотреть акцентировано по сторонам, но в этом месте невозможно просто так стоять.

Паркетный пол был выполнен с нанесением стилизованного изображения Екатерины Великой в виде золочёного рисунка. Изображение в обрамлении искусственных алмазов и надписью «За любовь и Отечество» присутствует и на стенах, и на парадных дверях помещения.

Но главными приметными элементами помещения являются пилястры или вертикальные выступы на стенах. Они были украшены малахитовыми вставками, и закреплены на мощных столбах у дверных проёмов.

Стены и своды украшены муаром сероватого оттенка. В качестве освещения использовались позолоченные люстры с канделябрами.

Закончив рассматривать зал, я обнаружил перед собой большой стол с установленными микрофонами и разложенными коробками. Невысокого роста фотограф ходил перед нами и снимал каждого. Коллеги этого «папарацци» стояли в стороне, ожидая начала церемонии. Количество представителей средств массовой информации было не маленьким. Несколько видеокамер были установлены в разных местах, чтобы выполнять запись вручения наград.

— Волнуешься, Серёга? — спросил у меня Вигучев, который стоял рядом.

— Это приятное волнение. Да и все уже знают, кого и чем наградят.

— Слышал, что тебя «прокатили» с Героем. Совсем несправедливо, — покачал головой Георгий.

— Ничего, Серый. Мы ещё добьёмся для тебя справедливой и заслуженной награды, — поддержал меня Байрамов и посмотрел в сторону Чубова.

Егор активно жестикулировал и рассказывал о чём-то представителю политбюро. В нашем строю также оказался и его ставленник Паклин. В чём его заслуга в успешной посадке на корабль, понятия не имею.

— Искать справедливость, логику и другие хорошие вещи в местах, куда ты их лично не клал, не вижу смысла, — ответил я.

В эту минуту распахнулись позолоченные двери. Медленным шагом в сопровождении нескольких официальных лиц в зал вошёл Константин Устинович Черненко.

Генеральный секретарь выглядел ещё хуже, чем неделю назад на трибуне мавзолея. Передвигался он с трудом, а лицо имело болезненный цвет.

— Доброго дня, товарищи! — тяжело махал рукой Черненко в ответ на аплодисменты.

К столу уже подошёл товарищ Русов с листком. Прикрыв ладонью микрофоны, он показывал Константину Устиновичу, что и где читать. Генсек поправил седые волосы, достал очки и приготовился зачитывать заготовленный текст.

— Товарищи! Сегодня знаменательный день… — начал свою речь Черненко.