Авиация и космонавтика 2002 11

Казалось бы, проблема успешно решена. Но всю глубину трагичности ситуации понял только Охапкин. Фактически ракетная техника подошла к "тепловому барьеру", причем намного раньше, чем предполагалось. И принятый варварский способ его преодоления на ракете Р-2 наносил смертельный удар проекту ракеты Р-3, поскольку масса конструкции ее ОГЧ при этом возрастала настолько, что не оставалось места для самого боевого заряда.

Королев был потрясен тем, что совершенно неожиданно для себя оказался на дне пропасти. И достаточно глубокой. Ведь это происходило в период, когда в стране нарастала очередная волна репрессий. А у него на шее все еще висела петля судимости за "вредительство". И за проект отвечал в первую очередь он, а не наука. ОН – главный конструктор. Неистовый гнев Королев обрушил не на консультанта Феодосьева, а на седую голову Охапкина. Несмотря на холерический темперамент, тот покорно слушал Главного. Считал справедливым. Отчасти! Обоих утешало лишь то, что об этом сокрушительном провале ОКБ-1 никто еще не подозревал, и поэтому имелось время на поиск выхода из столь неприятного положения.

Как ни парадоксально, но Королеву сильно повезло, что он очутился в таком положении уже после защиты проекта Р-3. Ведь не было бы у него своего КБ, если бы последний был забракован на корню. Более того, этот "тепловой барьер" мог бы тогда вообще привести к отказу от разработки ракет баллистического типа по примеру американцев.

Воспользовавшись тем, что создание Р-3 официально рассматривалось в качестве промежуточного этапа проектирования межконтинентальной ракеты, Королев решил привязать к ней все изыскания, связанные с выявлением способов преодоления злополучного "барьера". Пошли они, естественно, по линии снижения нагрева, то есть скорости приземления ОГЧ за счет увеличения до максимума ее лобового сопротивления. Стараниями Горбаня, при активном участии аэродинамиков ЦАГИ, головная часть ракеты быстро превратилась из длинной цилиндрической в короткую коническую. Однако масса стальной оболочки и такой ОГЧ оставалась неприемлемой даже для ракеты Р-ЗА. И Королев поручил Бушуеву срочно приступить к разработке системы ее охлаждения, опираясь на опыт конструкторов камер сгорания ракетных двигателей. К сожалению, получилась она и сложной, и малонадежной.

Главный конструктор нервничал. Смущала невозможность экспериментальной отработки ее прочности в лабораторных условиях из-за трудности имитации большого нестационарного теплового воздействия. Опасались и температурных напряжений. Поэтому мы с Охапкиным (посвященные в тайну проекта Р-3) настойчиво твердили о целесообразности полной защиты оболочки головной части от теплового воздействия нанесением соответствующего покрытия, как это делалось в металлургии. Упирали на то, что продолжительность ее нагрева, измеряемая секундами, а не часами и сутками, как в домнах, существенно облегчает подобное решение проблемы.

Проведя при посредничестве руководителя отдела материаловедения института В.Н.Иорданского серию консультаций в этом направлении, главный конструктор убедился в принципиальной возможности создания такого покрытия из сравнительно легких материалов с высокой температурой плавления и низкой теплопроводностью. Металлурги усматривали трудности лишь в обеспечении целостности покрытия при огромных скоростных напорах воздуха, то есть в технологии его нанесения на наружные поверхности конических оболочек.

К сожалению, среди них не нашлось желающих нести ответственность за разработку этой технологии. Упорно не хотел заниматься ею и знавший себе цену Иорданский – в его отделе не было соответствующих специалистов. Но все же, благодаря вмешательству директора института Руднева, он вынужден был взять наше техническое задание на ее создание. Настроение Королева поднялось, еще шаг, и можно было ухватиться за спасительный край пропасти. Охапкин улыбался и шутил, что непреодолимый "барьер" на деле оказался невысоким забором.

Однако при включении данной темы в план института, Иорданский вылил на нас бочку ледяной воды. Растянул выполнение задания на два года, ссылаясь на необходимость проектирования и сооружения специальной экспериментальной установки для отработки этой технологии. А предстояло уже в этом, 1951 г., начинать летные испытания ракет Р-ЗЭ. Как-то нажать на него Королев не мог, потому что тот ему не подчинялся, а своих материаловедов в его ОКБ-1 не было. Да и в глазах руководства института такая тема не выглядела очень спешной – оно еще и не думало о межконтинентальной ракете.