Аврора Горелика (сборник)

Это нереальный мир.

КИСТОЧКИН

Реальный. Реальный.

ТРЕУГОЛЬНИКОВ

И редакции такой не существует. Ты ее выдумал.

КИСТОЧКИН

Сам ты все выдумываешь, пентюх.

ТРЕУГОЛЬНИКОВ

Во всяком случае, от меня-то ты получишь, от имени моих друзей и от имени нашей прошлой дружбы, а Светлану я у тебя отберу.

КИСТОЧКИН

Бодливой корове бог рог не дает. (Возвращается в редакцию.)

СЕРЕЖА

(встает). Это свинство!

КИСТОЧКИН

Готовы материалы по конкретной проблематике?

СЕРЕЖА

Готовы, вот они! (Бухает на стол одну пухлую папку за другой.) Свинство! Свинство! Свинство!

КИСТОЧКИН

Прекрасно. Вот что, Сережа, я тебе скажу. Слушай внимательно. Каждый может быть индивидуалистом – я не тебя имею в виду, а вообще, но существует мораль. Мораль – опора любого общества, нашего тем более. Преступив законы морали, ты становишься изгоем. Ты скажешь, что мораль – растяжимое понятие, я знаю, что ты скажешь, я знаю весь ваш выпуск, но я тебе на это отвечу – мораль незыблема! Понял?

БУФЕТЧИЦА

(по телефону). Парамошкин? Здорово, Парамошкин! Это я. Ты к Жукову присмотрись, Парамошкин. Чего-о? Смотри, Парамошкин, сигнализировать буду. Покедова!

СЕРЕЖА

(Кисточкину, растерянно). Я не понимаю, о чем вы говорите. При чем тут мораль? Кажется, я не давал…

КИСТОЧКИН

Сережа, я не собираюсь переводить разговор на официальные рельсы, и напрасно ты переходишь на «вы». К черту субординацию, я хочу напомнить тебе о морали, вот и все. Я ведь говорю не о тебе, а вообще. Когда ты отбрасываешь моральные устои, топчешь их грязными ногами, общество, которое исповедует эту мораль, вряд ли тебе это простит. (Разглагольствуя, он ходит по комнате.) В первый раз оно может по-дружески сказать тебе (подходит к Сереже, кладет ему руку на плечо): брось студенческие замашки и становись под знамя морали. Ты меня понял?

СЕРЕЖА

(хмуро). Допустим, понял. Дошло.

КИСТОЧКИН

Ну, вот и прекрасно. А теперь, вот у меня есть два рубля. У кого больше?

АЛИК

Рубль пятьдесят.

ВИТАЛИК

Восемьдесят копеек.

СЕРЕЖА

(после секунды молчания). Рубль.

КИСТОЧКИН

Итого – пять тридцать. Передаем все Сереже, и Сережа, наш верный товарищ, идет…

АЛИК

ВИТАЛИК

КИСТОЧКИН

(вместе). Молча, спокойно, без разговоров, во славу и во имя за коньяком и лимоном.

Сережа берет деньги и, подчиняясь правилам игры, молча, спокойно, без разговоров выходит на просцениум к буфету.

КИСТОЧКИН

(легко проносясь по помещению). Чудак этот наш Сережа, правда, ребята?

АЛИК

Законченный чудак.

ВИТАЛИК

Тот весь выпуск с придурью.

ТРЕУГОЛЬНИКОВ

(выскакивает на просцениум). Приварит тебе когда-нибудь этот Сережа! (Возвращается в комнату.)

КИСТОЧКИН

(с неожиданной злобой). Думаешь? Посмотрим!

СЕРЕЖА

(Буфетчице). Бутылку коньяку и лимон.

БУФЕТЧИЦА

Вы родились под созвездием Беги?

СЕРЕЖА

При чем здесь звезды? Дайте то, что прошу.

БУФЕТЧИЦА

Мерзавец! Хулиган! С огнем играешь! Вот получай и больше никогда не рождайся под созвездием Беги!

Ошеломленный Сережа покачивается с бутылкой и с лимоном в руках. В редакции в этот момент Кисточкин и двое сотрудников, пересмеиваясь, следят за ним как бы через стенку.

Треугольников выходит на просцениум и кладет руку на плечо Сереже.

ТРЕУГОЛЬНИКОВ

Держись, Сережа! Рождайся, где хочешь.

СЕРЕЖА

(придя в себя, резко входит в редакцию, кладет покупки на стол). Вот ваш коньяк! Вот лимон! А четвертым пригласите серого волка! (Уходит, хлопнув дверью.)

ТРЕУГОЛЬНИКОВ

Браво, Сергей! (Очень повеселев, разваливается на тахте, берет гитару, напевает что-то из Окуджавы.) Эта женщина, увижу и немею…

КИСТОЧКИН

(нервничая). Сергей поставил себя вне морали. Запишем! Вне общества! Все запишем!

АЛИК

Вне этой бутылки, наконец!

ВИТАЛИК

Нам больше останется. (Разливает.)

КИСТОЧКИН