Аврора из корпуса «Ц»

Мама сидела за столом, разговаривала и пила кофе, а когда она взяла себе пирожное, поднос перекочевал на кровать. Детям разрешили взять по одному.

— Аврора, — объявила мама, — нам пора собираться домой. Папа ведь не знает, где мы.

Тут они услышали за дверью шаги, и на этот раз на пороге появился большой мальчик, которого звали Пер. В руке он держал карманный фонарик, и мама пристально на него взглянула. Для прогулок сейчас это была самая нужная вещь.

А мать семейства взглянула на Пера и сказала ему:

— Не помешало бы тебе проводить их до дома. В такую темень гулять приезжим здесь не очень-то справно.

Мама обрадовалась, Аврора сразу это увидела, и она сама обрадовалась ещё больше, потому что прогулка в темноте с Пером и с фонариком становилась ещё интереснее. Мама стала разговаривать с Пером, а Аврора с ним почти что не говорила, она уже представляла себе, как выйдет из домика и подружится с темнотой.

Пер проводил их до самого входа в пансионат. Мама подарила ему одну крону, хотя он и отказывался её брать, но всё равно он ей обрадовался.

— Папа помнит про книгу, — сказала Аврора.

И тут Пер обрадовался ещё больше.

— Тогда спокойной вам ночи! — попрощался он и пропал в темноте.

Когда они открыли дверь и вошли в пансионат, то обнаружили в коридоре всех живущих в нём гостей. Увидев маму с Авророй, они захлопали в ладоши и закричали:

— Ну вот они наконец! Пришли! И это так замечательно! А мы уже думали посылать людей и искать вас. И хозяйка говорила о том, что надо бы позвать полицейского. Мы так за вас беспокоились.

Папа сидел на лестнице с Сократом на руке.

— Я уж и не думал, что вы вернётесь, — сказал он.

— Мы провели такой приятный вечер. Я обо всём расскажу потом, а сейчас, Эдвард, спустился бы ты вниз, а я тем временем займусь Авророй и Сократом.

Папу утешали и развлекали гости, а когда прошёл час, мама тоже потихоньку пробралась вниз, села и поболтала со всеми.

На следующий день Сократ снова проснулся в пять утра, но вставать спозаранку теперь была мамина очередь. Она ушла с Сократом на кухню, чтобы он не разбудил других гостей.

Так продолжалось весь отпуск, мама с папой поочередно сменяли друг друга.

Когда прошло восемь дней, мама сказала:

— Я вот думаю, вынесем ли мы ещё несколько дней отдыха или нет? Может, поедем домой?

— Ну конечно, — сказал папа и весь просиял.

Единственная, кто не хотел уезжать, была Аврора. Она так подружилась с Арне, Бенедиктом и Маленькой и жалела о том, что больше не будет к ним ходить и с ними играть. Но теперь, когда, как сказал папа, она их знает, они могут съездить к ним снова, только бы Сократ немного подрос, тогда он сможет лучше вписаться в жизнь пансионата.

Папа расстался со своей книгой, как и обещал, и оставалось только попрощаться со всеми. Аврора знала, что на кухне жалели, что они уезжают, но что было ещё замечательней, постоянные гости пансионата также были их отъездом чуточку опечалены. У дамы, которую залили супом, в глазах стояли слёзы, когда она сказала:

— Вы были в нашем здесь пребывании очень ярким переживанием.

— А мы-то считали их такими неумными, — сказала Аврора. — Точно то же самое я думала о маме Нюсси когда-то давным-давно.

— Так всегда бывает, когда знакомишься с людьми поближе.

А Сократ ничего не говорил, но можно было предположить, что и он отъезду не радовался. Последнюю ночь он спал спокойнее, наверное, стал понимать, что вполне можно жить даже здесь, в пансионате «Сливы».

Но, когда он вернулся в Тириллтопен и снова увидел высокий корпус, он ему улыбнулся. И потом, когда бродил по квартире, он тоже улыбался. Иное дело, когда его укладывали спать. Он уже изготовился к плачу и через секунду разразился бы отчаянным рёвом, к которому так часто прибегал в отпуске. Но тут он вдруг замер, засунул пальчик в морщинку на простыне, которую, как это ни удивительно, узнал, неожиданно улыбнулся, схватил свою Малрулю за нос, улёгся, о чём-то неразборчиво заговорил, заснул и спал всю ночь до наступления следующего утра.

— А ты знаешь, что самое замечательное? — спросил папа. — У мамы осталась ещё целая неделя от отпуска.

И это было хорошо, потому что за неделю отпуска в деревне взрослые порядком намучились и только теперь, проведя неделю в Тириллтопене, окончательно отдохнули и посвежели.

Аврора часто вспоминала свой летний отдых, но что ей нравилось вспоминать больше всего — это были кухня, тёмная просёлочная дорога ночью, четыре малыша на кровати в их маленьком домике и их отец, когда он пришёл домой и ел за столом.

Как-то, когда они ели суп на обед, Аврора повела себя так странно, что папа с мамой озадаченно на неё уставились. Взгляд в эти минуты у неё был отсутствующий, она сидела, медленно ела и смотрела прямо перед собой.

— Что случилось, Авророчка? — спросил папа. — Тебе что-то мешает?

— Вы не должны этого говорить, — сказала Аврора. — Вы просто должны принести мне ещё одну тарелку еды, и я не заговорю с вами, пока не поем.

— Да, конечно, конечно, — сказал папа.

Через какое-то время Аврора сказала:

— Ну, понятно, это чужие.

— Она что, заговаривается? — спросил папа. — Она, часом, не больна?