Автобиография троцкизма. В поисках искупления. Том 2

Положенная на обе лопатки в 1927 году, троцкистская оппозиция не умерла. Как побитая собака, зализывая полученные раны, она забилась по уголкам и закоулкам нашей партийной, профессиональной и комсомольской работы, стараясь первое время не обращать на себя ничем внимание. Опущенный хвост говорит за полное смирение несчастного животного, но глаза <…> загорались иногда бешеным блеском – и всякий замечавший это невольно настораживался. Было ясно, что при первом же удобном случае собака со злобным воем вцепится в тело своего хозяина. Так оно и вышло. Очухавшись немного от нанесенного поражения, оппозиция стала мечтать о реванше. Однако чувствуя свое идейное и физическое бессилие, она не решалась выступить снова сейчас же и стала вести для этого подготовительную работу, умильно виляя хвостом и слабо повизгивая, она вылезла, наконец, на свет и распласталась у ног партии. Партия ее не оттолкнула. Кутузов, Гриневич, Матвеев, Лунь, Попков, Сухоруков и еще многие стали снова в рядах ее равноправными членами и получили полную возможность доказать свое искреннее раскаяние. И они доказали, но только не искреннее раскаяние, а совсем другое. Они доказали, что только немногая часть их полностью осознала свои ошибки и хочет честной работой в рядах партии их искупить, а большинство до сих пор представляет из себя или замкнувшихся, политически темных личностей, или пришедших в партию с явно враждебными ей целями. С первых же дней своего прихода в партию последняя группа «раскаявшихся» не дремала. Изо дня в день, пользуясь малейшими возможностями, она вела свою разрушительную работу, старалась сделать это как можно незаметнее, а почва была для нее благоприятная. Трудности социалистического строительства вообще и пятилетки в частности и слабая политико-воспитательная работа среди членов партии, с одной стороны, отвлекали, до некоторый степени, от них внимание партийных организаций, а с другой – породили группу шатающихся, ищущих «истины» и недовольных, с которыми оппозиционеры и повели соответствующую работу. В особенности же распоясались они во время чистки. С факультета в факультет, от группы в группу ходили они партиями и проводили свою линию. Где надо – выступали, а где надо – молчали, а в общем выглядывали и изучали обстановку. В коридорах, на улице, в аудиториях они ловили «обиженных» чисткой и «теплым сочувствием» старались привлечь их на свою сторону. Трудно судить пока о размере успеха работы их, но тот факт, что слишком они обнаглели, говорит за многое. Открытое выступление общевузбюро Матвеева с заявлением, что в нашей партийной организации в результате чистки выявилось служилое засилье. Выступление в «Красном Знамени» со статьей, старающейся дискредитировать наше партийное руководство, а еще некоторые факты должны заставить нас принять решительные меры. Пора сказать зарвавшимся – довольно. Все ясно. Вы присосались к телу партии, пьете ее кровь, а сами вопите о том, что вам не дают жить. Для чего? Для того, чтобы в новой дискуссии снова затормозить нашу работу. Мы этого не допустим. Партийной организации пора решительно и в последний раз поставить этот вопрос, надо окончательно и твердо провести грань между волками и ягнятами. Надо внимательно и достаточно изучить реальность шкуры каждого, для того, чтобы каждому воздать по заслугам. Надо окончательно изгнать из своих рядов волков в овечьей шкуре. Надо раскассировать невыявленных и отнести их к той или иной группе439

.