Автограф. Культура ХХ века в диалогах и наблюдениях

– Книги переводные там выходят реже, чем в России. При этом они могут переиздаваться, но никакие изменения издательство в однажды выбранный макет и содержание не вносит. За рубежом опубликовано почти все, что и на Родине, кроме «Замысла». «Замысел» в переводах пока не выходил. Для западного читателя мемуарную книгу следует более насытить. В России «Замысел» отдельным изданием вышел в 1995-м. В 1996-м – «Сказки для взрослых», куда я включил роман «Москва 2042» и сказки, созданные для радиостанции «Свобода». Не скрою, интерес к моей персоне в России значительно выше, чем в Германии. В Москве часто поступают предложения и от театра, и от телевидения. Несмотря на двойное гражданство – немецкое и российское, – политика Германии меня почти не волнует. Мне все равно, кто станет канцлером Германии – Коль или кто-то другой. В моей жизни это ничего не изменит. А события в России меня касаются прямо. Я переживаю, много думаю. Наверное, поэтому в Германии мне легче, спокойнее работается.

– 7 января на торжественной церемонии вам вручили премию «Триумф». Что вас еще ожидает в наступившем году?

– В 1996 году я выступал с лекциями в Америке, готовил выставку своих картин в России в галерее «АСТИ» и очень мало занимался литературой. Теперь я испытываю своего рода зуд, хочу продолжить «Замысел» и надеюсь, ничто не отвлечет меня от писательства.

ГАЗЕТА КУЛЬТУРА11.01.1997

Рыцарь в ожидании жертвы

Писатель Виктор Ерофеев в очередной раз стал возмутителем спокойствия. «Русский мужик на работе много врал, а дома – много пил, оттого и выродился», – считает автор новой книги «Мужчины».

Каждое явление читателю писателя Виктора Ерофеева сопровождается гулом критики. Почти всем не нравились рассказы, опубликованные в «Метрополе» (1979)

– неподцензурном литературном альманахе, за который его отец, видный советский дипломат, заплатил собственной карьерой. На франкфуртской книжной ярмарке-89 двенадцать зарубежных издательств чуть ли не дрались за рукописный вариант «Русской красавицы», которую впоследствии за рубежом отнесут к лучшим книгам десятилетия. Роман, переведенный на 27 языков мира, на родине встретили в штыки, сочтя порнографическим. Потом были «Жизнь с идиотом», «Страшный суд» и высоко оцененный интеллектуалами сборник эссе «В лабиринте проклятых вопросов», который из-за главы «Морфология русского народного секса» отказывалось публиковать уже в трехтомнике В. Ерофеева издательство «Молодая гвардия». И вот в магазинах появилась новая книга Виктора Ерофеева.

– «Русский мужчина был, русского мужчины уже – еще нет, русский мужчина снова может быть»,

 – пишете вы. Если он был, то хотелось бы знать, когда?

– В книге образ мужчины двоится: это универсальный тип, и тип исключительно русский. И надо признать, что тот и другой находятся в плачевном состоянии. Если говорить о первом – о цивилизованном мужчине, то в главной роли ему отказывает широкое женское движение на Западе. Он выглядит потерянным.

– Значит, виноват феминизм?

– Не только. Западное общество стало максимально либеральным. Ушли агрессивные свойства, а мужчина без агрессии – это уже что-то неясное. И в США, и во Франции, и в Германии, и в Голландии, за исключением, быть может, Италии, где мачизм (отношение к женщине с позиции силы) еще удерживается, я наблюдаю потерю самоидентификации, то есть самого важного, что определяет человека: кем он есть в жизни.