Автономный Аппендицит

Дело в том, что симптомы острого аппендицита появились у самого доктора Пахомова. После не съеденного обеда неприятно засосало под ложечкой, потом боль возникла где-то ниже печени. Потом спустилась до края таза. Брюшная стенка внизу живота в правой половине затвердела. Если медленно давить — то боль несколько утихает, а вот если резко отпустить, то острый приступ боли кажется пробивает живот насквозь. Сильная боль, до крика. Пахомов скрючившись слазит со стола и медленно садится на стул перед микроскопом. Колет себе палец, сосет кровь в трубочку. Пахнущий уксусом раствор моментально разрушает красные клетки, но не трогает белые. Доктор осторожно заполняет сетчатую камеру и садится считать лейкоциты. Здесь вам не больница, лаборантов нет, и любой анализ приходится делать самому. Черт, выраженный лейкоцитоз! Еще температура поднялась. Для верности надо бы градусник в жопу засунуть. Опять ложится на любимый операционный стол. Как хочется подогнуть ноги, вроде боль немного стихает. Так, лишим сами себя девственности термометром. Не до смеха, повышенная ректальная температура развеяла последние сомнения и надежды — банальный классический аппендицит! Надо звать капитана, командира и бога всего и вся на нашей бандуре. Такие вещи надо вместе решать.

В двери появляется голова стармеха. «Ну как?» «Хреново, зови командира.» Приходит командир, старпом, особист. Появляется замполит. О-оо, даже политзанятия прервал! Еще кто-то мельтешит сзади. Начинается не опрос, а допрос больного. Потом слово берет капраз. Ситуация мерзопакостная, домой идти никак нельзя, да и долго туда добираться, считай Тихий Океан надо пересечь. Это тебе, доктор, по страшному секрету говорим в нарушение всех инструкций. И никакую посудину вызвать не можем. Ну чтоб тебя перегрузить и в ближайший порт доставить. Всплыть не можем. Ничего не можем. Даже компрессированный радиосигнал на спутник послать нельзя. Все, что мы можем, это океан слушать, ну и временами космос через специальную антенну-буй. А иначе это срыв задания и громадная брешь в обороне. Извини, старший лейтенант Пахомов, но на подобный случай, как с тобой, у нас инструкция строгая. Жаль что в инструкции аппендицит у самого доктора не предусмотрен. Скажи нам, что с тобой будет с позиции твоей медицины. Помрешь?

Что будет то? А то будет — отросток наполнится гноем и станет флегмонозным. Потом перейдет в гангренозный, так как ткани умрут, и сосуды затромбируются. Потом «гнилой червяк» лопнет и начнется перитонит. Если перитонит будет не сильно разлит, то можно выжить. В конце концов сформируется холодный инфильтрат, который можно прооперировать и через полгода. Но далеко не всегда. Чаще от перитонита человек умирает. Или от заражения крови вместе с перитонитом. Так что скорее всего помру.

Ваше решение я слышал, теперь Вы послушайте мое: Родину я люблю, ситуацию понимаю, вас не виню — наша боевая задача поважнее отдельной жизни будет. Раз эвакуация невозможна, то шансы выхода через холодный инфильтрат я использовать не буду. Хреновые шансы, да и больно. Наркотой с антибиотиками всю автономку ширяться не хочу. Это уже мой приказ, я хоть и маленький начальник, но медслуждбы. Операция будет. Удачная или неудачная — это как получится. Авантюра, конечно, но в процентном отношении шансы берег увидеть не меньше, чем если ничего не делать. А раз никто, кроме меня, операций не делал, то я ее делать и буду. В помощники мне боцмана Кисельчука позовите, он садист известный и крови не боится. Да и с камбуза мичмана Петрюхина, пойдет кок за второго ассистента. А еще мне помощь нужна — надо здоровое зеркало из кают-компании повесить горизонтально над столом, а операционную лампу поставить с правого боку. Ну и замполит нужен — будет перед моим носом книжку листать, меня ободрять и нашатырь под нос совать, если отключусь. Пусть поработает санитаром — один нестерильный нам все равно необходим.