Автор и герой в лабиринте идей

«О горе! Мне нанесен смертельный удар!»Горилла Суини расставил колени,Трясется – от хохота, вероятно.Руки болтаются; зебра на скулахПревратилась в жирафьи пятна.Круги штормовой луны к Ла-ПлатеСкользят, озаряя небесный свод.Смерть и Ворон парят над ними.

Суини – страж роговых ворот.В дымке Пес и ОрионНад сморщившейся морской пустыней;Некая дама в испанском плащеПытается сесть на колени Суини,Падает, тащит со столика скатерть —Кофейная чашечка на куски;Дама устраивается на полу,Зевает, подтягивает чулки;

Молчащий мужчина в кофейной пареВозле окна развалился, злится;Официант приносит бананы,Фиги и виноград из теплицы;Молчащий двуногий шумно вздыхает,Мрачно обдумывает ретираду;Рашель, урожденная Рабинович,Когтями тянется к винограду;

У нее и у леди в испанском плащеСегодня зловеще-таинственный вид;Усталый мужчина чует худое,Отклоняет предложенный ими гамбит,Выходит, показывается в окне,Лунный свет скользит по затылку,Побеги глицинии окружаютШирокую золотую ухмылку;Хозяйка с кем-то, не видно с кем,

Калякает в приоткрытую дверцу,А за углом поют соловьиУ монастыря Иисусова Сердца,Поют, как пели в кровавом лесу,Презревши Агамемноновы стоны,Пели, роняя жидкий пометНа саван, и без того оскверненный[85].

Внешний план стихотворения представляет собой банальную сцену в дешевом кафе. Сюда пришел Суини, персонаж, фигурирующий в нескольких произведениях Т. С. Элиота («Суини Эректус», «Воскресная заутреня мистера Элиота», «Бесплодная земля», «Суини-агонист»). Суини всегда персонифицирует примитивную, чувственную стихию в человеке, что подчеркивается в данном тексте его сравнением с обезьяной, зеброй и жирафом. Его пытаются соблазнить две особы – вероятно, легкого поведения: некая дама в испанской накидке и Рашель Рабинович. Судя по всему, они задумали что-то недоброе. Суини смутно об этом догадывается. Он притворяется, что устал, и покидает «заведение». Обрамляющие сюжет зарисовки природы подчеркивают зловещий и непостижимый смысл всей сцены. Комментируя данное стихотворение, Элиот утверждал, что стремился передать атмосферу тревожного предчувствия[86].

Тревога и страх рождаются при соприкосновении человека с непостижимым. Мир привычный, познаваемый, сводимый к статичной рациональной схеме, внезапно предстает непонятным, уклоняющимся от концептуализации, странным. Реалии элиотовского пространства кажутся представленными, но не осмысленными. Наше внимание приковано к поверхности вещей. Элиот апеллирует к зрительному восприятию, демонстрируя «чистые», осязаемые предметы, явления и поступки людей, оставляя их вместе с тем неопределенными. Здесь достоверно лишь то, что мы видим, остальное (интерпретация, эмоциональная реакция на происходящее) вынесено за скобки и может быть навязано только читателем.