Аз есмь, или Почти Хранитель (СИ)

- Нет. Что за глупости? Ты считаешь, что мы вампиры? Мы, Виктория, потомки асов. Ты сама читала немало материалов, пока работала у меня в помощниках. Мы кроме обычной пищи потребляем энергию людей, полученную в результате сильнейших эмоций. Вот поэтому нас так влекут общественные людные места. Мы просто обожаем всякие концерты, спектакли…

Ну да, я просто обожала клубы и дискотеки. Я и Стас да, а вот Гоша...

- А Игорь?

- Да. К сожалению, Игорь питается несколько иными эмоциями. И мне жаль, что тебе пришлось познакомиться с ним именно теперь. Раньше он был другим. Еще вопросы?

Я помотала головой.

- Так что, убедил я тебя? Поедешь?

- Куда?

- В Йоркшир. Там есть пещера. Предположительно именно в ней и находится Библиотека.

Я отрицательно помотала головой.

- Понятно. Ладно. У меня нет другого выхода, Виктория. Мне очень жаль, но я вынужден… Стас! - громко позвал он.

Стас появился словно из ниоткуда. Он стоял перед нами спокойно, скрестив на груди свои изящные и такие желанные для меня руки. Именно в этот момент я почувствовала, как скучаю по нему. А в глазах его полыхнул в ответ черный огонь.

В следующую минуту профессор выхватил откуда-то длинный острый клинок и вонзил прямо в сердце своему сыну.

- Нет! – закричала я и бросилась к нему, уже оседающему на пол. - Что вы наделали? Звоните немедленно в скорую!

- Не надо скорой, - сказал Вадим Сергеевич, вынул клинок из груди осевшего к моим ногам Стаса, швырнул его на стол, и вышел из гостиной прочь.

***

Я рыдала в голос, зажимая рану на груди любимого, из которой хлестала темная человеческая кровь. Потом я устала рыдать и кричать, поняв, что ничего не смогу поделать. Стас не дышал. Кровь течь почти перестала. И я подумала, что должна срочно что-то сделать, чтобы последовать за ним. Так пусто и ненужно окружал меня этот чужой для меня мир, полный одиночества и безмерной печали. Если бы я в ту минуту соображала лучше, то вспомнила бы про клинок, брошенный отцом Стаса на стол. Но я рыдала, пока не кончились слезы. Потом я как-то вся застыла и только покачивалась в такт своим тяжелым словно гири мыслям. Голова Стаса в моих руках покачивалась вместе со мной. Со стороны наверное казалось, что я качаю на руках дитя.

А еще через некоторое время Стас открыл глаза. Я сначала просто испугалась, подумав, что это посмертная реакция трупа. Я слышала, что всякие мышечные реакции могут происходить с человеческим телом еще некоторое время после смерти. И открытые глаза, затянутые молочного цвета пеленой, как раз подтверждали сейчас мою услужливо рожденную моей логикой теорию. Но взгляд Стаса становился все более осмысленным. И это меня повергло в сильнейший шок. Все еще не понимая, что происходит, я наблюдала, как Стас буквально у меня на глазах возвращается к жизни.

В это момент в комнату вернулся Вадим Сергеевич.

- Ну что, вернулся? – спокойно спросил он. - Прости, Виктория, но я не мог оставаться. Зрелище не из приятных для отца, согласись.

И тут меня прорвало. Я осторожно опустила голову Стаса на пол, медленно поднялась прямо перед его отцом и прорычала.

- Зачем?! Зачем вы это сделали? А если бы он умер?

- Он не умрет. Во всяком случае так не умрет. Я вынужден был, Виктория, пойти на это, чтобы ты поняла наконец, что это не сон и не бред сумасшедшего. Это реальность. Тебе нужно ехать. Тебя ждут очень важные обязанности Хранителя. Никто не виноват, что так случилось. Но это случилось. И ничего уже с этим не поделаешь. Ты часть нашего мира, не смотря на твои или наши предпочтения.

Стас позади нас зашевелился и застонал.

- Ему больно? - спросила я.

- Да. Очень.

- Хорошо, - сказала я. - Я поеду. Только больше никого не убивайте в моем присутствии.

- Обещаю.

И я повернулась, чтобы уйти.

- Погоди, Виктория, - хрипло прокаркал Стас, видимо боль была невыносимой, раз мой любимый натренированный на ласку голос вдруг стал не узнаваемым. - Я тебя провожу.

- Ты сошел с ума? В таком состоянии! Не глупи.

- Я провожу ее, – сказал Виктор, входя в комнату из темноты дверного проема. И мы покинули «странноприимный» дом. Это слово всплыло внутри меня, когда я выходила из подъезда и в темноте на углу мелькнула табличка, на которой вероятно и было написано, что в этом доме-музее в такие-то годы проживал выдающийся композитор…

- Твой отец играет на рояле? – неожиданно спросила я.

- Да. Играет. Догадалась? – усмехнулся Виктор. Сейчас он не выглядел тем Виком, с которым я в прошлом дурачилась и шутила.

Я еще раз пристально оглядела покинутый дом-музей. На первом этаже все еще горел приглушенный свет. И мне почудилось, что из окна, которое ближе находилось к роялю, слышится какая-то сложная классическая музыка. Кажется, Вадим Сергеевич продолжил злоупотреблять своим служебным положением.

- А сколько лет Славику?

- Пусть он сам тебе скажет, ладно?

- А тебе?

- Мне еще мало. Мне как и тебе.

Я немного помолчала, подумав, что двадцать пять для человека цифра не малая, а потом спросила:

- Неужели я не могу отказаться?

- Похоже, нет.

Он помолчал немного и сказал:

- Мне жаль. Правда. Но отказаться никто из нас не может.