Аз есмь Путь, и Истина, и Жизнь

– Невоздержанность в питие есть грех, – сокрушённо покачал головой хозяин дома. – Хоть на две части вина и приходится три части воды, но всё равно, найдутся те, кто меры своей не знает. Но не будем из-за этого омрачать сей праздник, – вновь улыбнулся он. – Выпьем, и я тебе все обстоятельно поведаю.

Они произнесли тост за жениха и невесту, а затем Шимон продолжил.

– Я хорошо знаю отца невесты – Наума. Крепкий, хорошо стоящий на ногах муж. И жена, и дочь у него красавицы. У меня парень тоже не из последних. Вот и порешили мы, как срок подойдёт, поженить их. Детей мы вырастили послушных, а потому никакого ропота не возникло. Да и что роптать-то, родительское слово – закон, – наставительно поднял Шимон указательный палец. – Всё-таки Шидух это не случайные знакомства. Все их встречи проходили, как и положено молодым, среди людей. Давид всегда уходил на свидание, держа в руках футляр со священным Писанием. Это оберегало его и от дурных желаний, и свидетельствовало о чистых намереньях.

– Да ты кушай, кушай, – обратился он к Иоанну. – Здесь только кошерная пища. Она полностью подходит под кашрут и дозволяется халахой. Ты ещё так молод. Вот, возьми рыбку, она повышает плодовитость, – улыбнулся хозяин, а затем вновь повернулся к Йешуа.

– Потом была помолвка – Тенаим. Мой мальчик, после молитвы в синагоге, при всех, возвестил о своих намереньях жениться на Сарре. Это было прекрасно. А после, мы пошли в дом Наума.

Был чудесный солнечный день. Птицы звонко пели не только сидя на ветвях деревьев, но и здесь, – постучал пальцами по своему сердцу Шимон. – Мой мальчик шёл освятить себе жену. Там мы произнесли киддуш и Давид подарил своей невесте кусочек золота, размером в половину ячменного зёрнышка. Говоря при этом: «Ты посвящаешься мне этим золотом по закону Моше и Исраэйля. Теперь ты свята для меня», – вытер набежавшую на глаза влагу, хозяин дома. – И она его приняла. Становясь святой, запрещённой для всех мужчин, кроме него.

Потом мы с Наумом подписали брачный договор. Где обговорили все условия не только свадьбы, но и дальнейшего совместного проживания молодожёнов. Ведь пока договор не подписан, брак не считается заключённым. Но всё прошло благополучно. И кетуб был скреплён. Его заключили в рамочку, а матери жениха и невесты, по древнему обычаю, разбили по тарелке. При этом восклицая, – улыбнулся своим приятным воспоминаниям Шимон. – «Как невозможно вновь воссоздать эти тарелки, так невозможно отменить и это обручение. Как невозвратимо откололись от тарелки осколки, так откололись жених ото всех других женщин, а невеста ото всех других мужчин».

Потом Давид провёл бекеден. Существующий ещё с тех пор, когда Ривка накрыла перед замужеством с Ицхаком своё лицо. Накрыв лицо Сарры вот этим самым полупрозрачным покрывалом, – указал он на невесту. – Подчеркивая, что отныне он обязуется защищать свою жену и свою семью.

Потом я уже и не помню сколько прошло времени. Может быть месяца три или четыре. Пока я всё не приготовил для брачного пира и не украсил нужным порядком брачную комнату. Дней за восемь – десять, моя жена послала будущей невестке ручные и ножные браслеты, – усмехнулся Шимон. – Как символ цепей супружества.

Всё это время, подруги невесты увеселяли её песнями и танцами. Ведь никто не знает, когда за ней придёт жених. Даже сам жених об этом не знает. Потому что только его отец, – тут он гордо постучал пальцами себя по груди, – об этом знает. Потому как только отец, готовящий этот свадебный пир, устанавливает времена и сроки. Это может произойти в любое время суток, и поэтому все должны быть готовыми выйти на улицу, чтобы встретить жениха. Когда бы он ни пришёл.

Помню как сейчас. Солнце скрыло свой лик на западе, а на небе засияли первые звёзды, когда я сказал Давиду, что всё готово. Сын, сияя от радости, позвал своего друга. Да, да, того самого, которого вывели немного остудить свою разгорячённую голову и разогнать винные пары, – засмеялся Шимон. – И этот неугомонный, всю дорогу, до самого дома невесты, оглашал окрестности. «Смотрите! Жених идёт!» Подруги невесты, с зажжёнными лампадами в руках высыпали на улицу, встречать моего сына. Хорошо, что у них хватало масла в светильниках, потому что встречать надо достойно. При полном освещении, – вновь назидательно посмотрел глава дома на Иоанна. – И после того как мой мальчик вошёл, двери за ним закрылись. А опоздавшим и нерадивым войти уже никто не позволяет. Такова традиция, – снова посмотрел он, на Иоанна подняв указательный палец к верху. – Кто не ждёт, тот недостоин.