Азарт среднего возраста

Варя почувствовала, как в горле у нее закипают злые слезы. Они в самом деле закипали – обжигали изнутри, заставляли хватать воздух ртом так, как хватаешь его, когда случайно хлебнешь чересчур горячий чай. Они вскипали, вскипали – и брызнули наконец из глаз вверх, попав Олегу прямо в лицо.

– Ты чего плюешься?! – заорал он. – Ну и стервоза же ты, Варька!

И, не говоря больше ни слова, набросился на нее так, словно и у него весь этот год не было женщин. Хотя – были, не были, Варя ведь не знала.

Ее голова моталась по подушке в такт его движениям, ноги, которые он раскинул в стороны, сжимали теперь его бока, словно Варя надеялась таким образом выжать его из себя, выдавить. И что-то билось у нее в голове глухо и ритмично.

«Сердце, что ли? – недоуменно подумала она. – Да нет, при чем здесь сердце! Кровать о стенку колотится».

Голова ее была холодна; в ней было место мыслям.

Кажется, и Олег не был охвачен страстью. Хотя, конечно, половая работа требовала усилия, поэтому говорил он еще более прерывисто, чем в тот момент, когда крутил Варе руки.

– А так… даже приятнее… – проговаривал он в такт рывкам и толчкам своего тяжелого тела. – Круче… заводит!.. Чистый… адреналин…

Будь он проклят, этот адреналин, без которого большинство людей не мыслят себе жизни! Пропади он пропадом совсем, исчезни из таблицы Менделеева, или откуда там еще! Связные мысли все-таки выветрились из головы – голова теперь пылала, и Варя рыдала в голос. От гнева, от обиды, от беспомощности, оттого, что как не была она хозяйкой жизни, так, видно, уже и не будет…

– Ну, ну, все, перестань. – Подергавшись немного в финале, Олег наконец слез с нее и лег рядом, раскинув руки. Кровать была старинная – широкая супружеская кровать. Он лежал на ней как хозяин, хотя оказался в этом доме впервые. Ноги его были спущены на пол, брюки застряли на щиколотках, свитер задрался на животе. – Что такого страшного случилось, чтоб рыдать? – И, не дождавшись ответа, добавил своим обычным четким тоном: – Это, между прочим, с твоей стороны всего лишь исполнение супружеских обязанностей.

– Я тебе не жена! – Варя скатилась с кровати и, некрасиво отталкиваясь от пола руками, спиной вперед отползла в угол. – Не жена!

Зеркало тускло поблескивало во всю дверцу шкафа, стоящего как раз напротив нее. Она видела в этом зеркале себя, растрепанную, красную, с голой грудью – оказывается, Олег все-таки рванул на ней блузку, когда добивался исполнения супружеских обязанностей. До чего же омерзительно было себя видеть!

– Паспорт показать? – усмехнулся он. – Или в свой загляни. Ты мне жена. Если у тебя родится ребенок, это будет мой ребенок.

– Какой… ребенок? – с ужасом выговорила Варя. – П-почему?..

– Не знаешь, почему дети родятся? – хмыкнул он. – Да-а, твоя, как ты это называешь, наивность принимает просто неприличные формы. Ребенок – потому что я тебя трахнул. Схему оплодотворения начертить или со школы помнишь?

– Я не собираюсь иметь от тебя детей!

Варя выкрикнула это с еще большим отчаянием, чем слова о том, что она ему не жена.

– А неважно, от кого, – невозмутимо объяснил Олег. – Любой твой ребенок юридически будет считаться моим.

Варе показалось, что целое ведро ледяной воды вылилось на нее разом. Может, это было и хорошо: только ледяной водою можно было погасить сжигавший ее изнутри огонь отчаяния.

Она подтянула колени под подбородок, откинула голову, глухо ударившись затылком о деревянную стену.

– Зачем тебе дети, Олег? – еле слышно спросила она.

– Вообще или конкретно от тебя? – уточнил он.

– Вообще. От меня.