По утрам, выходя на кухню я вижу себя в зеркале. Меня встречает всё более и более суровый мужчина со впалыми щеками, платиновыми мертвыми волосами, дико всклокоченными от сна. Теперь у него ещё отёк щек у подбородка.
Я долго не замечал времени. Потом заметил, оказывается все в могилах лежат. А тот кто не лежит, тот ложится.
Шаталов на самом деле не первый мой умерший издатель. Первым был Жан-Жак Повер, вторым — Илья Кормильцев (Ультра-Культура), третьим — Борис Бергер, и вот Шаталов.
Три жены погибли, четыре издателя, неплохой счёт.
Впрочем, если считать в счёт ещё Franoise Verny (Фламмарион) — она опубликовала мою книгу «У нас была Великая Эпоха», то будет пять умерших издателей. К счёту следует добавить ещё двух литературных агентов: Mary King и датскую агентшу Элиз Вандель Круз. Она покончила с собой впоследствии. В Турине я встретил ее дочь как-то утром в кафе отеля. Такая была красотка подростком. Сейчас — пожилая женщина…
Филипповский подарил мне 5-й том Хлебникова (издание Степанова) и каменный молоток — рубило с отверстием, сообщил что III-го тысячелетия до нашей эры молоток, «времён Трои», добавил он. Филипповский, помимо Данилы — единственный интеллектуал среди моих знакомых, слава Богу…
Устраивать себе жизнь соответственно своим мечтам я всегда умел. Увёл в Москве классную девку от подпольного миллионера-художника.
Жил в Paris с певицей кабарэ. Обыватель хотел бы, но жил я.
Воевал солдатом на Балканах.
Устраивал партизанский отряд в горах Алтая.
Сидел в тюрьмах и в лагере.
Вызывал на Триумфальную оппозицию.
Проиграл 10 декабря 2011 года, в результате предательства.
Проиграл в Донбассе.
Умирал в середине марта 2016.
Получил ещё шанс от Высших Сил. Отсрочку. Нацелился на Харьков. Не получается…
Вчера на РСН (Русская Служба Новостей) у меня было 97
Без характеристики «скандально известный» либо «одиозный» моя фамилия не появляется.
Свидетель, я — свидетель. Я понял это сейчас, когда смотрел фильм «Крепкий орешек» где бегает Саша Годунов, большущий, мускулистый, с длинными волосами в образе террориста Карла. И я вспомнил, как я шёл по Нью-Йоркской улице где-то в центре, и Годунов выбежал из «Харкнесс-скул» (балета), чтобы сказать мне теплые слова. Мне было так приятно, чёрт побери. Тогда никто мной не интересовался, ну почти никто. И я сам не имел человека, ради которого мог бы выбежать и бежать. Саши Годунова давно нет, даже не знаю, как и когда он умер.
Я не переходил на сторону Императора. Это Император перешел на ту сторону, где я стою уже 25 лет.
Моё место в тюрьме, что я делаю тут в Москве? В тюрьме уютно, каши дают.
Я вышел из положения вот как: я сказал себе «ты живешь при самодержавии, только и всего».
Глупо требовать от самодержавия выполнения правил «справедливости» либо «демократии».
Поскольку мне 75 лет, я больше говорю и пишу о смерти. Это естественно. Отношения моё к концу жизни нормальное, спокойно весело-отчаянное. Ненормально было бы если бы я вел себя как будто бы не замечающий возраста господин, как будто бы я не на финишной прямой, но я уже на финишной прямой, так что позвольте мне говорить о конце жизни сколько мне угодно.
То что я выяснил, что я барин (об этом в книге «Седого графа сын побочный…»), это хорошо, я определил все свои аномалии (и моего отца) в то что я барин. Не такой как все другие… крестьяне…
Ты не можешь полагаться на активное внимание и участие в твоей жизни других лиц. Все приходящи и уходящи.
Вся печаль человечества стала доступна мне только сейчас, когда я постарел.
Не запрещайте мне говорить о смерти! Я хочу о ней говорить!
Когда меня спрашивают: «Кто Вы такой?»
Я приложил руку к всему в России.
Я написал первую современную книгу «Это я, Эдичка!»
Я создал первую современную политическую партию. НБП. Я создал первую и единственную газету «Лимонка».
Когда меня спрашивают: «Кто Вы такой?»
Я был женат на Наташе Медведевой.
Депутату: Вы знаете, почему Вы сидите в ГосДуме, а меня там нет? — Потому что Вы бесхребетный.
Я надевал на себя маску любовника и Дон-Жуана, чтобы скрыть под ней философа и провидца. Я многие годы его (философа и провидца) стеснялся.
Я дизбалансирую моих женщин, пожив со мной, они повышают свою self-estimation (самооценку) до нереальной высоты, принимая себя за меня. Но расставшись со мной камнем падают вниз, потому что выясняют что они всего лишь маленькие птички, а не огнедышащие драконы.
Всякая хуйня лезет в голову.
Промурлыкав бессловесно начало песни Вертинского «На солнечном пляже в июне, В своих голубых пижама», подумал было что это Крым, сразу сообразил что не может быть, что это Франция и скорее всего побережье Middeteraine.
А затем скакнул мыслию к смерти Вертинского, как же он умирал (представил), ловя ртом воздух… Старый и исхудалый.