Азбука любви

Они направились в парадную столовую. Благоухание цветов здесь смешивалось с соблазнительными кулинарными ароматами, сверкающие люстры заливали мягким светом великолепную мебель и прекрасный персидский ковер. На столах у окон, выходивших во двор, был накрыт роскошный ужин а-ля фуршет. Там было все, начиная с устриц и кончая виргинской ветчиной, пикулями, канапе, птифурами и сладостями.

Они остановились рядом с огромной хрустальной чашей с «плантаторским» пуншем. Джозеф наполнил бокалы. Мисси улыбнулась, и они подошли к окну.

– Скажи мне, дорогая, - начал Джон, - почему ты так настроена против брака с Фабианом?

– Потому что он мне не нравится, - отозвалась Мисси.

Джон усмехнулся.

– Я не могу не восхищаться твоим упорством, но ведь любому дураку ясно, что вы с ним прекрасная пара.

– Ха!

– И стало быть, дочь моя, не стоит противиться своей участи.

Мисси широко раскрыла глаза; отец вряд ли понимал, сколь иронично звучит для нее это утверждение.

– Почему бы и нет? - с вызовом спросила она, дерзко вздернув подбородок. - На каком это камне высечено, что я никогда не стану чем-то иным, как только чьей-то женой и племенной кобылой для производства детей?

Джон вздохнул, сочувственно улыбнувшись дочери.

– Уж так заведено в этом мире, дорогая. Женщинам суждено становиться женами и матерями, равно как мужчинам суждено заниматься делами и политикой. - И добавил, кивнув в сторону Джозефа: - Как и неграм суждено выполнять для нас физическую работу.

Мисси тотчас вспомнила Дульси.

– Вот еще что, па. Мне не нравится, что у нас на плантации есть рабы.

– Прошу прощения? - удивленно хмыкнул Джон.

– Она взглянула на него в упор:

– Я считаю, па, что ты должен освободить рабов.

– Ты, верно, шутишь.

– Вовсе нет.

– Освободить их для чего?

– Чтобы они могли жить, как им захочется - работать, создавать семьи…

– В жизни не слыхал ничего более нелепого! - закатил глаза Джон. - Если бы я освободил рабов, мы бы лишились рабочих рук на плантации, да и сами негры без нашего попечения и руководства просто не знали бы, что делать.

– Ой, не смешите! - воскликнула Мисси, - Неужели ты на самом деле осмелишься утверждать, что чернокожие люди не в состоянии сами о себе позаботиться?!

– Нет, но…

– Я просто видеть не могу, когда людей держат в кабале! - воскликнула она.

Джон с опаской посмотрел на Джозефа, но потом решительно прошептал:

– Мисси, не забывай, что нас могут услышать. Наши темнокожие вовсе не живут в кабале. С ними очень хорошо обращаются…

– А я видела, что некоторые работают по воскресеньям, - возразила она.

– Только те, кто хочет получить лишние продукты. Вообще же у них каждую неделю есть выходной, дабы посетить церковь и побыть со своей семьей.

– Ого! Речь, достойная белого человека! - бросила она.

Джон вспыхнул и проговорил отрывисто и холодно:

– Мелисса, не забывайтесь!

– Не смейте мне указывать!

Джон погрозил дочери пальцем:

– Придется, дочь моя, иначе вы проведете вечер в своей комнате, а не в приятном обществе! И вот еще что, я не желаю больше ни минуты продолжать с вами этот нелепый разговор! И советую вам не совать свой нос в дела, которые вас не касаются. Лучше подумайте о том, чтобы назначить день вашей свадьбы, как положено послушной дочери.

Джок повернулся и, исполненный негодования, двинулся прочь, а ей страшно захотелось топнуть ногой.

Вскоре начали прибывать гости, и Лавиния послала за Мисси, чтобы та встречала в холле друзей. Мисси послушно поплелась на зов и стала подле родителей. Мимо них проплывала бесконечная вереница очаровательных джентльменов в черных фраках и изящных леди в ослепительных бальных платьях, и Мисси усердно выказывала каждому свое расположение. Кое-кого она уже встречала на церковном базаре, но большинство были ей совершенно незнакомы. Нескольким парам Лавиния тактично объяснила, что у дочери после падения с лестницы что-то произошло с памятью. Мисси тотчас поймала на себе несколько любопытных взглядов. Значит, в городе говорят о ее выходках - не столько о падении с лестницы в день свадьбы, сколько о том, что она подбила своих подруг взбунтоваться против мужей и продавала поцелуи на церковном базаре.

Вскоре приехали Антуанетта и Люси со своими мужьями. На сей раз настроение супругов было, очевидно, получше, и они даже посмеялись все вместе над тем, что Филиппа с Чарльзом все еще не вернулись из Кентукки. Внезапно сзади раздалось чье-то покашливание. Обернувшись, Мисси увидела Фабиана. Выглядел он потрясающе - приталенный фрак из черного бархата, темные панталоны и плиссированная рубашка с белым шейным платком. При виде его Мисси охватило волнение.

– Добрый вечер, милая Мисси, - протянул он, подходя к ней и целуя ей руку.

– Добрый вечер, Фабиан, - жеманно улыбнулась она.

– Боже, как вы хороши! - продолжал он, в его бархатном голосе звучали саркастические нотки. - Можно ли надеяться, что сегодня в кои-то веки ваше поведение будет соответствовать вашему обличью блестящей леди?