Азбука вины

Вот приходят иногда без звонка, жаловался он, а потом недосчитываешься на полках редких книг. По какой-то неведомой ассоциации Абрам Рувимович вспомнил сотрудницу давнего довоенного ещё журнала «Революция и культура». Она принимала у него стихи, никогда их не печатала, но часто жаловалась на жизнь. У неё и тесная комната в коммуналке. У неё и одиночество. И пишущую машинку продать не может: орудие труда, профсоюз запрещает. А другая сотрудница того же революционно-культурного журнала все беседы с молодым поэтом и фантастом Палеем заканчивала строгими и простыми словами: «Вы, наверное, вредитель». Она не спрашивала, она это утверждала. Конечно, Палей отнекивался, переводил разговор на астронома Леверье. Этот Леверье попросил ботаников назвать безымянный прежде цветок Гортензией. Так звали любовницу знаменитого астронома. К сожалению, Гортензия довольно быстро изменила господину Леверье, а вот переименовывать цветок ботаники не стали.

«Вы, наверное, вредитель», — одобряла слова Палея сотрудница журнала «Революция и культура».

В свои сто лет поэт и фантаст Палей был полон любопытства.

Вот, скажем, самолёты. Каким образом они всё-таки летают? Вот вы, например, откуда прилетели? Говорите, из Новосибирска? Ну, ну. Как же всё-таки эти самолёты держатся в воздухе? Говорите, перепад давлений под плоскостями…

«Вы, наверное, вредитель».

Что-то Палея мучило, какой-то невысказанный вопрос бушевал в пучинах неуемной многолетней души. До поры до времени он смирял себя, читал собственные стихи, потом рассказал, как ещё до войны (отечественной, разумеется) известный советский поэт-песенник, даже знаменитый, можно сказать, поэт украл у него несколько строф, превратив в популярную песню. Стихи Палея, напечатанные в ежемесячнике «Свободный журнал», начинались словами:

Город замер в сонной дымке

гаснет зарево зари,и на ножке-невидимкеблещут бусы-фонари, —

а у знаменитого поэта-песенника эти слова звучали так:

Вечер реет в белой дымкев ярком зареве зари,и на ножке-невидимкеблещут бусы-фонари.

«Вы, наверное, вредитель».

Как держится самолёт в воздухе?

Я качал головой. Ну, ну. Не сразу ответишь.

Но когда я уходил, писатель-фантаст Палей, автор популярных книжек, выходивших в свет ещё задолго до моего рождения, приподнялся в кресле. Он улыбнулся загадочно. Четыре часа, говорите? Ну, ну. Целых четыре часа самолёт по воздуху летит из Новосибирска в Москву и все эти четыре часа держится в воздухе? Ну, ну.

Абрам Рувимович умело выдержал паузу и потряс в воздухе сухоньким кулачком:

«Запомните, молодой человек, когда-нибудь они будут летать ещё быстрее!»

РАЗБЕРУТСЯ

Николай Константинович Гацунаев, мой хороший друг, писатель, много лет проживший в Узбекистане, рассказал о приятеле, жившем, правда, не в Ташкенте, а в весьма отдалённом от него городе — Минске. Занимался этот приятель фермерством. Однажды в полдень на тракторе «Кировец» он распахивал свекловичное поле. Работа однообразная, пыльная, рядом скоростное шоссе. Трактор рычит, машины рычат, всё под тобой дергается. Устал, подогнал трактор к обочине. На глазах равнодушной ко всему шоферни, неутомимо мчащейся по скоростному шоссе, устроил на старом пне нехитрую закуску, выставил чекушечку.

Рабочему человеку сто граммов не во вред, у каждого свои устоявшиеся привычки. Отведя локоть в сторону, фермер приготовился принять привычный вес, но в этот ответственный момент кто-то требовательно постучал его по плечу. «Иди ты!» — отмахнулся фермер, зная, что местные алкаши запах алкоголя чуют за много км.

И всё же обернулся.

В глаза ему, опираясь на тяжелые, блестящие, расползающиеся под его собственным весом кольца, пристально смотрел гигантский тропический питон.

Фермер даже раздумывать не стал, чего тут раздумывать?

Одним движением он расшиб злосчастную чекушечку о пень и с этой обеззараженной водкой «розочкой» бросился на вторгнувшегося в его жизнь питона. Особой веры в успех он не испытывал, но отступать не желал, надеялся на помощь — ведь машины одна за другой катились по скоростному шоссе.

По словам Гацунаева, битва титанов длилась минут двадцать.

Кровь фонтанами. В пылу борьбы совсем уже распустившийся питон бил хвостом чуть ли не по летящим мимо автомобилям, но ни одному водителю даже в голову не пришло остановиться и узнать — не причиняет ли гигантское пресмыкающееся каких-либо неудобств человеку рабочему, разумному?

Зачем мешать?

Разберутся.

РАЗГОВОР С ТУРГЕНЕВЫМ

Чего этот Герасим такой тупой? Я сильно переживал за Муму. Решил даже позвонить Тургеневу. Это класс второй, наверное, никак не позже. Под именем писателя Тургенева в книжке стояли цифры: 1818–1883. Дураку ясно: номера телефонов. Вот я и набрал первый. Трубку взяла какая-то женщина.

«А можно Ивана Сергеевича?».

Женщина очень нелюбезно ответила. «Вечером звони. Он сейчас в вагонном депо. Дежурство».

С

СКОЛЬКО У НАС ВРЕМЕНИ?