Азеф

- Это решительно ни на что непохоже! - доказательно тряс обеими руками Зензинов. - Мы сидим в тупике, Павел Иванович должен был вывести партию на путь террора, поднять престиж, а вместо этого даже тогда, когда... чорт знает что! Мы сговорились, чтобы он ждал нас в Ницце. Привезли из России данные, которые он просил. Он хотел выехать тут же с тремя товарищами в Россию, так, по крайней мере, писал нам, и вот вчера я получаю телеграмму, что он приезжает в Париж. Встречаемся, я думаю, сейчас договоримся, а Павел Иванович вместо разговора смотрит на часы и сообщает, что ему надо ехать. Я опрашиваю - куда? Он говорит: - на скачки в Лонгшан, сегодня дерби. Говорю, это не по товарищески, это невозможно в отношении организации, мы приехали из России, мы ведь договорились, наконец его знают в Париже, за ним идет слежка по пятам, на скачках за ним будут, конечно, следить, мне передавали - филеры его не спускают с глаз. Он заявляет, что это пустяки, завтра мы сможем обо всем потолковать. Я ставлю на очередь вопрос...

Заломив руки за спину, Чернов ходил из угла в угол в предельном бешенстве.

- Да чего тут скрывать, товарищи! - закричал он вдруг. - Павел Иванович проиграл деньги боевой организации в Монте-Карло в рулетку!

- Что?!! - закричало несколько голосов.

- Проиграл три четверти кассы!

- Лопнула скрипка Страдивариуса...

- Если это была когда-нибудь скрипка, а не автора третьего сорта!

- Но ничего нельзя поделать! С ним договор у ЦК! Надо настоять, чтоб он ехал в Россию.

- При таком состоянии Павла Ивановича, кроме провала в России ничего не выйдет.

- Ну, так что же?! - Ну, так как же?! - Ну, так что же вы предлагаете?!

- Немедленно расторгнуть договор ЦК с Павлом Ивановичем и распустить его боевую организацию.

18

Эта ночь была тяжелая и туманная. Мелкой, теплой сеткой накрапывал весенний дождь. Улицы горели желтыми пятнами огней. Поднимался дымный туман от мутной Сены. Змеями колебались огни. Савинков шел, ударяя тростью в плиты. Он был в котелке, в черном пальто с поднятым воротником. Алкоголь давал телу и воле фальшивую силу. Савинков на ходу коротко рассмеялся, думая, что если б нашлась вместительная петля, хорошо бы было повесить всё человечество.

Савинков на ходу думал о том, о чем всегда думал, когда оставался один, об Алефе. Он знал, как страшно уничтожил его Азеф...

Питерсхэм (Массачузетс) - Нью-Йорк 1958