Азенкур

— Нет, сила уж не та, — признал он, передавая лук Нику. Поглядев, как стрелок без видимых усилий сгибает цевье, чтобы снять тетиву, он весело продолжил: — Пора нам потолковать! Добрейшего вам дня, винтенар, как поживаете?

— Прекрасно, святой отец, прекрасно, — расплылся в улыбке Венабелз, поднимая руку в уважительном приветствии. — Пока не дует с востока, нога почти не болит.

— Тогда я помолюсь, чтобы Бог слал вам только западный ветер, — радостно заверил его отец Ральф. — Вест, только вест! Пойдем, мастер Хук! Пролей свет на мое неведение! Просвети меня!

Священник, вновь подхватив сумку, повел Хука и Мелисанду в пристройку у куртины Тауэра и выбрал небольшую комнату, облицованную резными деревянными панелями. Обнаружив у стола всего два стула, отец Ральф послал за третьим.

— Садитесь, садитесь, — распорядился он, усаживая обоих у стола.

Он хотел услышать о происшедшем в Суассоне, и Хук с Мелисандой вновь рассказывали по-английски и по-французски о нападении на город, насилиях и убийствах, и перо отца Ральфа не останавливалось ни на миг. В сумке оказались листы пергамента, склянка с чернилами и перья, и теперь священник писал, лишь изредка задавая вопросы. В основном говорила Мелисанда, гневно и возмущенно описывая ужасы той ночи.

— Расскажи о монахинях, — попросил было отец Ральф и тут же, сконфуженно мотнув головой, повторил вопрос по-французски.

Мелисанда разразилась еще более гневной речью, временами замолкая и широко раскрытыми глазами глядя на отца Ральфа, когда тот, не успевая за потоком ее слов, жестом просил ее повременить.

Снаружи донесся топот копыт, через минуту послышался лязг: кто-то бился на мечах. Пока Мелисанда рассказывала, Хук выглянул в открытое окно. На площадке, где он только что осваивал лук, упражнялись латники в стальных доспехах, глухо звякавших под ударами мечей. Из всех выделялся воин в черных латах, на которого нападали сразу двое противников. Хуку, впрочем, показалось, что они бьют не в полную силу. Десятка два латников встречали особо удачные удары аплодисментами.

— Et gladius diaboli, — медленно перечел отец Ральф последнюю фразу, — repletus est sanguine

. Замечательно! Просто отлично!

— Это латынь, святой отец? — спросил Хук.

— Да, разумеется! Латынь! Язык Бога! Хотя Он, наверное, говорил на древнееврейском? Скорее всего! Как на небесах-то будет неловко — придется всем учить еврейский! А может, среди небесных нив сокровища красноречия откроются сами по себе? Я записал, что меч дьявола напитался кровью.

Отец Ральф дал знак Мелисанде продолжать, и его перо вновь заскользило по пергаменту. Снаружи донесся уверенный мужской смех — на площадке сражались еще два латника, в солнечном свете мелькали их мечи.

— Тебе непонятно, зачем переводить ваш рассказ на латынь? — спросил отец Ральф, закончив следующую страницу.

— Нет, святой отец.

— Чтобы христианский мир узнал о кровавых деяниях дьявольского отродья, французов! Твою повесть перепишут сотню раз и пошлют всем епископам и аббатам, всем христианнейшим королям и правителям — пусть знают правду о Суассоне! Пусть знают, как французы обходятся со своим же народом! Пусть знают, что Франция — обиталище сатаны! — с улыбкой заключил отец Ральф.

— Сатана и впрямь обитает во Франции! — раздался резкий голос позади Хука. — И должен быть изгнан!

Развернувшись на стуле, Хук увидел у двери воина в черных латах, но уже без шлема, с влажными каштановыми волосами, чуть примятыми подшлемником. Молодой человек казался знакомым, хотя Хук не понимал, где мог его видеть. Как вдруг, заметив глубокий шрам у длинного носа, лучник бросился на колени перед королем, чуть не опрокинув стул. Сердце бешено колотилось от ужаса, почти как перед суассонской брешью, из всех мыслей осталась одна: вот он, король Англии.

Генрих досадливым жестом велел стрелку встать, хотя Хук не сразу нашел в себе силы подчиниться. Король тем временем, протиснувшись между столом и стеной, заглянул в пергамент отца Ральфа.

— В латыни я не так уж силен, однако суть ясна, — заметил он.

— Подтверждаются все слухи, мой государь, — ответил священник.

— А что сэр Роджер Паллейр?

— Его убил этот молодой человек, государь, — указал на Хука отец Ральф.

— Сэр Роджер нас предал, — холодно обронил король, — у наших людей во Франции есть свидетельства.

— Теперь ему исходить воплями в аду, мой государь, — уверил его отец Ральф. — До скончания времен.

— Прекрасно, — коротко кивнул Генрих, вглядываясь в страницы. — Монахини? Неужто?

— Именно так, государь, — подтвердил отец Ральф. — Христовых невест подвергали насилию и предавали смерти, отрывали от святых молитв и отдавали на поругание. Мы едва верили таким рассказам, однако эта юная особа все подтверждает.

Король взглянул на Мелисанду — та при появлении короля упала на колени вслед за Хуком и теперь трепетала от страха.