Безусловно, сделав такое заявление, премьер не мог предположить, какое количество людей, строящих коммунизм, захочет покинуть Советский Союз. А таких строителей коммунизма уже через несколько лет после этого заявления оказались миллионы, и среди них были не только те, кто мечтал о воссоединении семьи.
Правда, все началось с этнической эмиграции. Эмигрировать разрешили евреям, этническим немцам, имевшим близких в Западной Германии, армянам, у которых были родственники в армянских диаспорах зарубежья. Чтобы выехать из СССР, с людьми «выездных» национальностей начали массово заключать смешанные браки – и среди таковых было много фиктивных.
В основном уезжала интеллигенция, глотнувшая во время хрущевской «оттепели», закончившейся суровой зимой, глоток свободы.
Особенно тяжело было писателям и поэтам, произведения которых из-за непозволительной правды не печатались в СССР. Так появился запрещенный «самиздат». Люди не просто копировали, но и распространяли тексты, которые, по мнению власти, не должен был читать советский человек. Помимо «самиздата» запрещен был и «тамиздат». Так назывались «крамольные» для советских людей произведения, издаваемые на Западе и ввозимые в СССР или с помощью иностранных дипломатов, или контрабандным путем.
После «оттепели», на короткий период давшей надежду на рассвет творческой деятельности, бесцензурное творчество оказалось снова под запретом, хоть открыто об этом не говорили. Это был своеобразный запрет «исподтишка». Непокорным не давали характеристики для поездок за границу, лишали продвижения по службе, запрещали издание книг, постановку спектаклей, выпуск кинофильмов, участие в концертах, а ученые не могли опубликовать статьи со своими исследованиями. Все эти унижения приводили к тому, что у творческих деятелей, не согласных с запретами на их творчество, возникало острое желание покинуть страну.
Но встречались и те, кто ради своего творчества был готов подчиняться всем требованиям чиновников, от которых зависела сама возможность продолжения работы. Эти деятели науки и искусства подчинялись своеобразной внутренней цензуре. Они понимали, чего от них ждут: прославления советского строя. И из-за таких творческих приспособленцев еще большее недовольство вызывали инакомыслящие. Некоторых из них, не согласных с политикой партии, начали лишать советского гражданства и
Диссидентское движение и третья волна эмиграции
Во время третьей эмигрантской волны появилось диссидентское движение, ветвью которого оказалось также правозащитное движение (диссидент – от лат.
Диссидентское движение отталкивалось от официальных советских законов, которые не выполнялись. Никаких призывов к насилию в нем не содержалось. Это было либеральное движение. Диссидентов волновало отсутствие свободы слова, невозможность высказывать свои взгляды… Они пытались защищать права человека, жившего в условиях тоталитаризма и позже авторитаризма.
Костяк диссидентского движения составляла интеллигенция. В основном это были дети и внуки тех, кто подвергался незаслуженным страшным репрессиям 1930-х годов.
По данным исследований, к началу 1970-х годов 45 % диссидентов составляли ученые, 13 % приходилось на долю инженеров и представителей технических специальностей.
В СССР диссидентов называли отщепенцами, агентами западных служб, получавших большие деньги за свою профессиональную деятельность. Все это давало повод для преследования этих людей. Многих из них (как академика А. Д. Сахарова) объявляли душевнобольными и насильно помещали в психиатрические клиники, прибегая к методам карательной психиатрии. Некоторых увольняли с работы, отчисляли из институтов, арестовывали, ссылали, лишали гражданства и даже высылали, а вернее – выдворяли из страны. Появилась