Баба Яга прибудет из Парижа (СИ)

— А Николай даже улыбался краем рта. Скупо, криво и кособоко. Ни тепла, ни радости от его улыбки. Как будто жалел радостью поделиться. По поведению их сразу все одноклассники отличали. Их могли путать только те, кто с ними впервые встречался. Вот я в возрасте. Но даже я понимала, почему девчонки от одного млеют, а второго сторонятся.

— А вы когда последний раз их встречали?

— Да вот недавно.

— Кого из них?

— Обоих.

— Как обоих? Расскажите.

— Николая я видела у магазина. Не у нашего, а у другого края. Им там ближе ходить. А Ивана я видела на днях. Он по лесу шел.

— Вы ничего не путаете? Это был Иван?

— Вот мы меня слушали, но не услышали. Не могла я их спутать.

— Значит, уверены, что это точно был Иван?

— Ванечка это был. Его солнечная улыбка. Он поздоровался со мной. Я тоже поздоровалась. Он удивился…

— Чему удивился?

— Тому, что я его с братом не спутала и узнала.

— А как они одеты были?

— Оба в черном. Штаны, майки. Одинаково одеты они были.

— Вы точно помните, что они одинаково одеты были?

— Они всегда с детства одинаково одевались.

— Они все так же похожи?

— Похожи.

— Чужой человек их различит?

— Они внешне все также очень похожи. А вот различают их или нет. Это вам к гадалке. Я вам чистые факты. Похожи друг на друга, как две капли воды. Как близнецы. Это факт…

Тетя Нюра стала вспоминать случаи из школьных времен, связанные с двумя братьями. Действительно, иногда были смешные розыгрыши. Даже слушая рассказ старой учительницы, я понимала, что она тоже Ванечку любила. А вот Николая почему-то сторонилась. Интересный факт. Много она интересного рассказала. Посмотреть хотелось на этого Ваню. Представляете, мужику примерно лет сорок, а он Ванечка… Про близнецов тетя Нюра поведала все, что знала. Или просто про одних и тех же устала рассказывать. И тут я подкинула ей другую тему…

— Тетя Нюра, вы жену бывшего председателю хорошо знаете?

— И что?

— Можете про нее рассказать?

— А зачем?

Тетя Нюра стала откровенно придуриваться. И как ее разговорить?

— Ладно, Иришка. Боятся они все про нее рассказывать. Она их потом, как и девку ту, ославит на всю округу. Хоть муж теперь и не председатель, а она их до сих пор в кулаке держит. Понять людей можно, — пришел мне на помощь Никита. Схитрил мой муж: взял старушку на слабо.

— Ой, и кто это ее боится? И кого там боятся? Потаскуху эту?

— Почему потаскуху?

— Она стала сама мужу изменять.

— Так он ей изменял?

— А как же? Изменял. У любого спроси.

— Часто? Или только с Русланой?

— Вот ты наивная. Руслана черт знает какая по счету у него была. Он своей жене изменял направо и налево. Всегда.

— С молодыми?

— И со старыми, и с молодыми, и с замужними, и с одиночками.

— А она что?

— Терпела, молчала и прощала. Уж больно ей председательшей остаться хотелось.

— В смысле?

— В простом смысле. Председательшей.

И видя, что мы не понимаем, попыталась объяснить.

— Женой, но не абы кого, а именно председателя. Он начальник. И она как бы начальница. Понимать надо!

— Она готова была терпеть постоянные измены мужа, только чтобы председательшей быть? Вроде начальницы при своем муже начальнике?

— Именно так.

— Это же глупо.

— Это вам кажется глупым. Вы в те времена не жили. А возможности у председателя по тем временам были знаешь какие?

— Какие?

— Он здесь был царь и бог.

— А она, стало быть, царицей и богиней?

— Вот теперь, смотрю, ты поняла.

— И карать, и миловать мог кого угодно. И одарить, и опале предать?

— Правильно мыслишь.

— И она так же могла? Править за его спиной?

— Не так, но почти.

— Понятно. А почему именно Руслану она так ненавидит?

— Да потому, что впервые он от жены ушел. Гулять-то он гулял, но не уходил никуда. Уж всех баб здесь перепробовал, а все не унимался. А тут ушел. Нонсенс…

— Сам ушел?

— Сам. Вещи молча собрал и ушел.

— А она знала, куда он ушел?

— Знала. Донесли ей.

— А она? Теть Нюра, ну что я из вас клещами все тяну? Теперь-то она никто. Чего вы все боитесь?

— Чего это я боюсь? Ничего я не боюсь. Просто вспоминать тяжело.

— Может, тогда чаю или чего покрепче? — спросил Никита. Он готов в магазин смотаться, лишь бы ей язык развязать. Самому интересно стало.

— Не надо ничего покрепче. Что вы от меня хотите? Старая я уже стала и тяжело вспоминать.

— Да ладно? Вы вот только про склероз нам не говорите. Все знают, что с мозгами у вас полный порядок, — Никита и мне подпел, и опять ей польстил. А он у меня, оказывается, льстец.

И ей понравилось, что Никита хвалит. Ласковое слово и кошке приятно. Она сразу расцвела, как роза на навозе. Зарделась, аки красна девица. И про какую старость бабулька говорит, если так на комплименты еще реагирует? Плутовка рыжая…

— Ну, с мозгами-то да. Пока не заржавели…

— Так вспоминайте.

— В общем, она поняла, что он от нее к этой Руслане уходит. Она-то думала, что он девку просто поимеет и успокоится. А эта девка его, видимо, зацепила, и он решился уйти. Жена его и парткомом стращала, и карами небесными, а он в доме для командировочных девку поселил и стал с ней в наглую жить. Потребовал развода.

— А жена его что? Дала развод?