Баба Яга прибудет из Парижа (СИ)

— Поэтому тебе говорили, чтобы не ходил туда. Тебе в лес говорили не ходить не просто из вредности. Маньяка любая мелочь вспугнуть могла.

— И нам не сказала? Почему? — мама тоже несколько растеряна.

— А Никита знал?

— Я знал с самого начала.

— Он и предложил. Камеры автономные Макс полицейским подогнал. У них своего ничего нет.

— А нам почему не сказали?

— Мама, мы тебя волновать не хотели. А Петька стал бы туда бегать и камеры вычислять. Он бы от своей любознательности всю игру нам поломал. Не обижайся, Петруха, но это правда. Поэтому мы как партизаны и молчали.

— Знаете, что? Это не честно! — Петька возмущен нашим коварством.

— А ювелир зачем туда пошел?

— Наверное камеры проверить и что-то для себя уяснить. Очнется, спросим.

— Он теперь не скоро очнется. Он в коме.

— Все это интересно, но если преступник засветился, то Макс может мне на комп видео прислать.

— Так поэтому ты предложила полиции свою помощь? Не от щедрости и доброты душевной? — Никита только сейчас стал понимать мой замысел.

— Мне тоже информация нужна. А они решили ею не делиться. Они же не зря нас с тобой домой отправили, а сами совещаться остались. Чтобы мы лишнего не услышали. И политик этот свою дочку не сильно-то любит. Раз ментов не потребовал поменять, имея такие связи.

— Скорее он надеется на то, что полиция честно отработает бабки, которые он в них вложил.

— Наивный крутой дурачок. Вот он кто. Ладно. Фиг с ними. Надо Максу звонить. Пусть информацией поделится.

— Подожди. Так камеры куда информацию шлют?

— Майору сказали, что накапливает. А на самом деле еще и Максу в Южную Америку втихушку шлют.

— А он же не в Южной Америке. Он у себя дома. Я его видел недавно, — Петька высказал и заинтересованно ждет ответа.

— Знаешь, Петька, наивное дитя каменных джунглей. Можно сидеть и чаи гонять в Москве, а информацию получать на свой адрес в Южной Америке. А потом следы запутать и всю информацию получить. Интернет, понимаешь ли. Говорили тебе, Петруха, учись, пока Макс живой. Нет, ты забросил учебу. Я понимаю, что доктором быть престижно, но лишние знания еще никому никогда не помешали. Так у тебя две профессии было бы на руках. Чем больше человек умеет, тем больше у него возможностей устроиться в этой жизни хорошо.

— А Абломович? Он даже в институте до конца не доучился, — высказался Петька.

— Этот пример крайне неудачен. Ты по наивности думаешь, что человек добился всего сам? Зачем ему учиться, когда у него такие родственники были в министерстве? У тебя есть родня в министерстве каком-нибудь?

— Нет.

— Значит, надеяться ты можешь только на себя самого. Как потопаешь, так и полопаешь. Понял? За неимением «дорогих» родственников тебе всю жизнь придется лапками работать самому…

Мы все уселись перед ноутбуком. Ждем, когда Макс соизволит переслать нам видео. Он сказал, что в течение пяти минут. Вот и смотрим в ноутбук, словно дрессированные обезьянки. Ждем-с до первой звезды-с. Вот файлы появились в почте. Открыли их. Стали смотреть. Не видно лицо, но есть номера машины. Мы от просмотренного в шоке: на кого другого, но на этого человека мы никогда бы не подумали.

— Что скажешь? — Никита шокирован не меньше моего.

— Что скажу? Людей он обманул, но камеры вывели его на чистую воду.

— А может, не он? Просто стечение обстоятельств?

— Допустим, что не он. И сюда приехал случайно. Просто так совпало. Но к дуплу он зачем пришел? Там же все видно. И как к дуплу он идет, и как старого человека по голове со всей дури бьет. Он это. Его эта заначка. А иначе зачем ему ювелира бить? Он что, фашист? Антисемит? «Бей ж*дов, спасай Россию!» — его лозунг? — высказала я свою версию.

— Кстати, именно так этот шлемазл и может отмазаться. Прикинется юдофобом. И усе. Ничего менты не докажут. С их тупым майором ничего. А заставить его признаться добровольно у них ручки коротки, — сказал муж.

— Знаешь, Никита, а ты прав. На все сто процентов прав. Ему проще будет получить небольшой срок за разжигание национальной розни, чем за убийство с отягчающими двух и более лиц. А в дупле вещи как минимум двух человек. Я даже знаю, что примерно он им скажет.

— Что?

— Шел по лесу. Смотрю, старый еврей дерево курочит. И так мне обидно за Россию матушку стало, так захолонуло в душе и сердце защемило, что в глазах потемнело. Очнулся, а старик лежит, голова проломлена. Я испугался и дал деру.

— Что думаешь делать?

— Ничего. Помогать неумехам я не собираюсь, если ты про это. Осчастливить насильно никого нельзя. Вот и я не буду.

— А что будешь делать? — поинтересовался Никита.

— Ждать сигнала от вселенной, — ответила я.

Все трое уставились на меня. Но я пока не готова им объяснять. Боюсь напортачить. А так в свое время все узнают. Сейчас нет смысла их грузить. Они поняли, что пояснений не дождутся. И перевели разговоры на другое. Стали пить кофе и болтать на отвлеченные темы. Только Никита на меня все поглядывает оценивающе. Что он от меня хочет? Сделаю вид, что не понимаю его красноречивых взглядов. Самому надоест в гляделки играть — перестанет.