Баба Яга против! (СИ)

Потерла перышко жар-птицы и окарину любовно. Застучала по клавишам.

— И обязательно мы снова встретимся. Иваны-дураки мне очень по сердцу, ошибалась я. Они заставляют мир гореть красками яркими, и даже выбираться из избушки с ними не страшно…

Снова потерла перо.

Хлопанье крыльев раздалось, кошка Мег на плече Ясином с громким мявом взвилась под потолок, а комната узенькая, увешанная фотографиями, озарилась таким светом, что и смотреть больно.

— Звала ты меня, Яся?

— Ну вот, — пожаловалась Кикимора, — в твоем зеркале, братец, тоже можно только Тридевятое смотреть?

— Угу… — кивнул сокрушенно Царь Морской.

Он больше судьбою дочери сокрушался. Хотя змей лучше человека, он и в море жить может, и преемник из него достойный, и помощник… Но как того Горыню в море синее-то сманить?

— Нечестно это, что у Горыни есть, а у нас нет. Муженек, может, договоришься? Пусть нам от энтих зеркал даст хоть осколочек…

Леший вздохнул да в бороде закопался.

— Вот приведет Ваня Ягу обратно, и уже не нужно будет. И вообще не нужно будет. Видели, как Ванька обиделся? А я тебе говорил, Кики…

— Сам ты первый это придумал! Мамба твоя любовная!

— Не ругайся!

— Ш-ш! Они идут в Горынины пещеры, — перебил супружников Царь Морской.

И подумал тихо: хорошо, что Золотая Рыбка в реке Смородине осталась. Мало ли оно, что в этих пещерах Змей Горыныч прячет, да и что из него за змей, тоже пока непонятно. Нечего дочку неизвестно кому отдавать. Вот и хорошо пещеру посмотреть, нрав его узнать, богатства при случае пересчитать.

Иван-дурак потирал бока ушибленные и шел за Горынычем, назад оглядываясь. Оборотился обратно в змея Горыныч, да и повесил рвущегося в бой Ивана-царевича за ворот на тополе высоком. Размахивал теперь тот руками да кричал громко, а Вещий Олег кружил над ним сначала, но потом подлетел к Ивану-дураку и на плечо ему сел.

Вещему Олегу тоже до Яги добраться надо. А то жар-птица его испепелит, если без имени еще сутки останется. Нельзя ему иначе воротаться в тайный овражек.

Серый Волк подумал-подумал, решил, что не-Елену прекрасную никто мертвой красть не станет, а Ивану-царевичу ничего не станется на тополе, да и помочь ему он не в силах, тоже за Иваном-дураком за Змеем Горынычем потрусил. Все ж дружба лучше службы.

Перешел Змей Горыныч Калинов мост, уселся на камень телом своим грузным да и спросил:

— А звери зачем с тобой, Ивашка?

— Мы друзья Ванины, — отвечал Серый Волк, прижимаясь к ноге Ивана. — В обиду его не дадим.

— Здесь мои земли начинаются, — ответил Змей Горыныч и снова Горыней сделался.

Статный из него был молодец. Не молодец, впрочем. Но и не старец еще. Ого-го как не старец. Черная одежа блестит-переливается, как крылья Вещего Олега. А глаза, как у Серого Волка, желтые да с огоньками хищными. И веночек ромашковый на волосах от Рыбки Золотой.

— И кто кого обидит, я решаю.

— Не серчай, Горыня, — откликнулся наш Ванька. — Дружба — она завсегда сильнее смерти и беды.

— Слыхивал я, что дураком тебя называют, и вроде за дело, — сощурился Горыня. — Но эти слова твои — мудрые. И если испробовал ты дружбы такой, счастливый ты человек, Ивашка.

— И тебе того желаю, — поклонился Горыне Ванька. — Что хочешь ты, Горыня, за услугу твою?

— А что ты предложишь? — отвечал Горыня вопросом на вопрос.

Удивился он, что Иван-дурак платить собрался. Обычно хотят все и сразу, и можно без хлеба.

Присел и Иван на камушек.

— Не знаю, — признал. — Очень хочу я Ясю вернуть. Если, конечно, — спохватился, — она захочет.

Усмехнулся Горыня.

— Захочет, захочет. Кручинится твоя баба Яга. Вернуться к тебе она хотела, да нет у нее флигелька заветного, вот только что и видел. А ты мою Золотую Рыбку спас. Пойдем, добрый молодец.

— Постой, — попросил Иван. — А царевич… дашь живой воды для него?

— А тебе какой в том интерес? — вопросил Горыня, бровь нехорошо подымая.

— Не друг он мне… но жалко парня. Полюбил в кои веки, да так вляпался. Отчего не помочь, если можно? Тебе ведь не будет обидно кувшинчик ему дать? Ты судьбу нашел, я судьбу найду, пусть и он…

— Добрый ты, Ваня. Дам тебе кувшинчик. Пойдем.

Переглянулся Иван с Серым Волком и Вещим Олегом. Не ожидал никто, что так просто будет с Горыней договориться. А то «злой он днем, злой!».

Долго вел Горыня гостя по лабиринтам каменным, мхом поросшим, меж гор да камней причудливых, уже смеркаться начало, и вошли молодцы да звери в первую пещеру.

— Здесь у меня богатства припрятаны. Дай завяжу тебе глаза, Иван-не-дурак. Чтоб не знал ты, что у меня тут найти можно, и не рассказывал никому ненужного. А друзья твои снаружи подождут.

— Ваня! — воскликнули Волк и Олежка, когда камень упал и вход в пещеру закрыл.

— Ничего ты им не сделаешь, Горыня? — строго спросил Иван, совсем как Яга, пусть глаза у него теперь были завязаны, да и полностью он был во власти Горыныча Змея.

— Не знаю, — хитро сказал Горыня. — Но тебе же Яга-Яся нужна?

Иван-дурак как был, так и остановился. С завязанными глазами, со связанными впереди руками.

— Мы так не договаривались, Горыня, — не своим голосом сказал Иван-дурак.

— А ты на то и дурак, что поверил, — отвечал Горыня.