Баба-Яга в тылу врага

Неожиданно, что-то тяжёлое опустилось на мою голову, стоило мне только попробовать пройти внутрь сеновала. Пока меня не было, на Гунель кто-то напал? Но тряхнув головой, постарался сфокусировать взгляд на причине моего снова плохого настроения.

Неведомым противником оказалась девчонка, которая непонятно где отыскала вилы и сейчас воинственно прижимала к себе. Растрёпанные волосы, торчали в разные стороны. Блеск довольных глаз заставил замереть в недоумении. Она специально, что ли, меня ударила? Эта мысль разозлила меня, приведя в откровенное бешенство. Я сделал шаг навстречу девчонке, а она проворно пятилась назад, пока не упёрлась в стену.

— Ты что, огрела меня черенком от вил? — как можно суровее спросил я.

— Прости, я испугалась, — дрожащий голос Гунель мог растопить и гору льда, но я держался, стараясь не выказывать своего веселья. Да, сейчас увидев её испуганное лицо, ярость ушла, оставляя только веселье.

— Кого ты испугалась, дурная? — здесь, кроме мышей, боятся больше некого.

— Мне казалось, что кто-то бродит вокруг, вот я и… — она многозначительно замолчала, увлечённо рассматривая черенок от вил. А я всё-таки не выдержал и рассмеялся. Сказать кому — не поверят, что меня, оборотня, сына Альфы, отметелила черенком от вил, какая-то девчонка. — Ты не злишься?

— Нет! Пойдём есть, — смех сошёл на нет, а улыбка осталась. Особенно когда она шла по сену мимо меня, к вожделенной тарелке с мясом, но упрямо тащила за собой своё холодное оружие.

— Приятного аппетита! — счастливая девчонка пробормотала с набитым ртом. И от этого на душе стало теплее, словно её глаза согревали, как солнышко. Не сразу понял, настолько ей залюбовался, что просто сижу и смотрю на неё в упор. — Ты не голоден?

Я промолчал, не стал отвечать, просто взял кусок мяса и приступил к еде. Ей лучше не знать, какие мысли бродят в моей голове. Ведь я голоден, ещё как!

Проснулась я оттого, что было ужасно жарко, тело затекло от неудобной позы. Открыла глаза и увидела, что свет пробивается сквозь щели в досках, которыми обколочены стены сарая. Повернув голову вбок, увидела Даниса, что сопел сейчас мне в район шеи. Рука и нога оборотня плотно вжимали меня в сено, отчего не могла пошевелиться и всё тело затекло.

— Дан, проснись! — чуть толкнув наглого кошару в плечо, не достигла, ровным счётом никакого эффекта. Это всё равно, что сходить и попинать бетонную стену. — Дан, вставай! Спящая красавица!

После этого парень перевернулся на спину и с явной неохотой начал открывать глаза. Я же получив вожделенную свободу к передвижениям, подпрыгнула на месте, но, не удержавшись, упала обратно.

— Какая ты неуклюжая особа! — беззлобно, но от этого, не менее обидно, буркнул Данис. Как любезно с его стороны.

— Солнце давно встало, а ты говорил нам надо убраться отсюда ещё по темноте, — пропустила мимо ушей его замечание.

— Давно пора! — и после этого резво поднялся на ноги, направляясь к выходу. Я угрюмо поплелась за ним. Но у двери он замер, а я не выдержала и, привстав на цыпочки, тоже поднялась посмотреть. В это время к нашему убежищу направлялся человек. До сарая ему оставалось шагов двадцать и Дан резко подался назад. Я, повинуясь реакции тела, успела отпрыгнуть в сторону. Парень проскочил мимо меня, при этом успев схватить за запястье и протащить следом в самый дальний угол сеновала. Там уронив меня на спину, упал сам сверху и успел стащить сено, накрывая нас с головой.

— Я… — сказать мне не дали, заткнув рот ладошкой, а через секунду дверь легонько скрипнула и в помещение кто-то вошёл.

Все мои мысли крутились только о том, чтобы нас не нашли. Но человек, чуть потоптавшись на месте, ушёл прочь. Дан не спешил с меня слезать, оставшись сверху и прижимая своим мощным телом, от которого исходил жар.

— Надо уходить, — я попыталась отстраниться от парня, но он только сильнее подался вперёд. Ситуация была очень двусмысленная и, увидь кто со стороны, не осталось сомнений бы, чем мы занимаемся здесь.

— Подожди, — сквозь сцепленные зубы, выдохнул парень. От напряжения у него выступил пот на лбу и, сейчас я наблюдала, как медленно маленькая капля тянется вниз, оставляя сырую, солёную дорожку.

Самым страшным было осознание того, что моё тело, вопреки воле разума, обрадовалось такой заминке. Руки начали дрожать, что пришлось впиться в сено пальцами, дабы не выдать себя с головой. Взгляд спрятать было некуда и когда капля пота окончила свой путь падением, то невольно засмотрелась на губы парня, сжатые в тонкую, упрямую линию.