Баба Люба. Вернуть СССР

— Зато у тебя есть сейчас шанс поступить в училище или техникум, постараться, хорошо выучиться, получить красный диплом и поступать в универ. В некоторые универы после профильных техникумов сразу на третий курс берут, даже без экзаменов, по собеседованию. Так что ты почти не отстанешь от своих сверстников, зато у тебя заодно будет и профессия первого уровня. Поняла?

— Да, — серьёзно кивнула Анжелика.

— Что ты поняла?

— Я сейчас поступлю в училище, хорошо его закончу и потом смогу поступить в универ на переводчика…

— Правильно. Сейчас тебе нужно хорошо подумать о первом уровне. Подумай, в какой техникум или училище ты можешь поступить. Чтобы там было общежитие. Чтобы ездить было не так далеко. И чтобы профессия была тебе по душе, могла потом прокормить, если что и стала трамплином тебе дальше.

— А какое училище может подойти, чтобы потом на третий курс в универ? На переводчика.

— Педучилище. Там должна быть специальность, связанная с филологией. После него ты сможешь поступить в пединститут на филфак с иностранными языками. А потом, если этого не хватит — доучиться на переводчика. И если что, учитель английского или русского в любой школе нужен. Подумай над этим.

— Я подумаю.

— Подумай. Это должно быть только твое решение. А потом приходи. Обсудим.

Анжелика вытерла слёзы и с задумчивым видом пошла мыть руки…

А мне ещё предстояло решить вопрос со стиркой.

Я рассортировывала грязное бельё и одежду на кучки по цвету. Всё равно всё за один раз не перестираю, тут придётся в три, а то и в четыре захода стирать. Я вспомнила как в молодости мучилась с бесконечными отжиманиями вручную, выведением пятен, подкрахмаливанием. Нет, мы, жители двадцать первого века своё время и комфорт не ценим. Привыкли. Зажрались. Ну а что, накидал в стиралку вещей, кнопку нажал и всё. Остается потом только вытащить полусухое и развесить.

Руки ловко раскладывали барахло. А мысли вернулись к Анжелике. В принципе девочка не очень испорченная. Да, от рук отбилась, дети это быстро умеют, но при этом он не злая. Может, толк и будет.

Я расправила и вывернула джинсовую юбку. Явно моей предшественницы. По привычке полезла в карманы (после того, как в молодости случайно постирала мужу водительские права и получила от него нагоняй, я всегда карманы проверяю лично). Там что-то было. Я вытащила и обрадовалась: в кармане была заначка — сто рублей.

Сказать, что я обрадовалась — это мягко сказано. Я восторжествовала.

Теперь заживём!

В дверь раздался звонок. Очевидно Ричард пришел

Я пошла открывать — на пороге стояли два каких-то незнакомых мужика, один в кожаной косухе, второй в джинсовой куртке. Толстый и тонкий.

— Ты деньги должна, — растягивая слова, презрительно заявил тонкий и нервно дёрнул щекой.

— Вы ошиблись, — спокойно сказала я.

— Ничего мы не ошиблись! — сплюнул толстый, — нам Пузырь сказал.

— Что сказал?

— Что твой малой ему денег должен. Тыщу!

— Но у меня нет малого, — развела руками я.

— Да что ты свистишь! Все знают, что у тебя два спиногрыза живут. Мелкий на деньги попал.

— Я и не отрицаю. Живут.

— Плати.

— Почему я?

— Я те щас руку сломаю, — вскинулся тонкий.

— А словами объяснить можно? — продолжала диалог я, явно понимая, что хожу по лезвию ножа.

— Я ей щас объясню! — рявкнул второй. — Ты чего дурку косишь?

За соседской дверью послышался сдавленный звук. Видимо Ивановна керосином поперхнулась.

— Подождите! — сказала я, — всё верно, мелкий, то есть Ричард, действительно набрал денег в долг. Я этого не отрицаю. Более того, я вполне согласна, что вернуть долг нужно. И более того, я считаю, что процент мог бы быть и больше. Чтобы этому гадкому мальчишке в другой раз неповадно было!

— Ну так плати, — немного растерялся от моего напора толстый и переглянулся с тонким.

— Но я абсолютно не понимаю, почему платить должна я! — посмотрела на них удивлёнными глазами.

— Ну твой сын, значит, плати!

— Вот! В этом-то и проблема! — всплеснула руками я, — понимаете, это не мой сын!

— Он у тебя живёт…

— Да! Представляете, муж, скотина, нагулял двух детей на стороне и привёз их мне. А сам опять укатил.

— Да ладно! — удивился тонкий.

— Я вам говорю! Поэтому я и спрашиваю, почему я? Эти дети мне никто. Более того, они — свидетельство измен моего супруга.

— А платить кто будет? — наморщил лоб толстый.

— Мой муж! — сказала я, — он, кстати, на Северах деньги зашибает, они у него есть. В Нефтеюганске. Мне он не дает, я бедно очень живу. Да ещё и детей своих на голову посадил.

Толстый и тонкий переглянулись.

— Всё так, — сказал тонкий, — она дворничихой пошла работать.

— Я вам сейчас адресок дам, вы с ним свяжитесь и пусть переводом вам переводит, — продолжила объяснять я, — и побольше ему пеню накидывайте, за беспокойство. Нечего!

Бандиты заржали как кони.

— Во баба даёт, — восхищённо сказал толстяк.

— А если свистишь? — не поверил тонкий.

— Ну так я же никуда не денусь, — пожала плечами я, — я здесь живу. Вы в любое время можете сюда прийти и сломать мне руку или отрезать ухо. Но если реально хотите денег — напишите мужу.

— Сама напиши! — подозрительным взглядом посмотрел на меня тонкий.