Бабье царство.

Вчера они с Беллой вечером договорились встретиться в банке и обсудить как дальше быть. Надо было что-то делать, а что — было непонятно.

Профессор снова, с маниакальным упорством заперся в своей лаборатории, творя свой очередной какой-то рецепт чуда, а Корней, плюнув на стоящие пустыми корпуса казарм своей школы, подался в горы. Хотел посмотреть что там у Сидора с Димоном происходит и не найдётся ли и ему там место.

Всё его не оставляла мечта заняться выращиванием породистых лошадей на предгорных травянистых террасах, да судя по его настрою, это была пустая отмазка. Он сильно переживал недавнюю "нервную" болезнь Маши и ему надо было побыть одному, прийти в себя и хоть немного успокоиться. Как и Маша он тяжело переживал разгром их банка и компании, и ему тоже надо было время, чтоб немного оправиться.

Всем очень тяжело досталось прошедшее и всем следовало немного отдохнуть друг от друга.

Маша поймала себя на мысли что опять отвлеклась.

До прихода Беллы оставалось ещё немного время, и Маша снова вернулась к дневникам. Там оставалось ещё много такого, что следовало тщательно осмыслить и детально обсудить с баронессой. До скорого возвращения Корнея с предгорных пастбищ ещё времени было. Хоть он и говорил что уехал на месяц, но хорошо зная своего мужа, Маша не сомневалась что тот совсем скоро будет обратно. Не усидит он в той глуши. И она собиралась за этот короткий срок детально разобраться, как и почему они оказались в такой глубокой ж…, ситуации.

Даже в мыслях сил ругаться не было.

И уже, исходя из этого, она и собиралась поступать. Больше наступать на олни и теже грабли и делать такие дорогие, страшные ошибки она была не намерена.

В душе её поселилась холодная, бешеная ярость. Виновные в их разорении должны были заплатить за то что они сделали. И у Маши, в прошлой своей жизни старавшейся без нужды не обидеть и мухи, появилась Цель.

Месть! Те кто это сделал, должны были ей заплатить. За всё!

И они заплатят! Уж Маша постарается им в этом помочь.

Но для начала надо было определиться с тем что у них ещё осталось из имущества. В лихорадке банковского кризиса точно разобраться с этим было трудно, зато теперь никто её ни по времени, ни по чему либо ещё не ограничивал.

Время было и было желание.

Маша медленным, плавным движением руки, отложила дневник Мотни в сторону. Ещё будет время перечитать. Теперь следовало думать.

"Что ж тебе раньше не думалось то", — зло осеклась она.

— Маш! — удивлённый голос со стороны двери сбил Машу с сердитых мыслей.

Там к тебе этот…, - фигурка застывшей в дверях секретарши с совершенно растерянным, удивлённым лицом выражала полную растерянность. — Этот, как его, Могутный. Ванька который.

Дю-жий, — по слогам проговорила Маша, с тяжёлым, обречённым вздохом посмотрев на Дашку.

Ну не любила Дашка этого мужика, что уж тут сделаешь. Считала что это он своей несчастливой харизмой навлёк на банк такие беды. Бред полный. Но с чего хорошей, верной подруге, но глупой бабе в голову втемяшилась такая откровенная ересь, Маша не знала. Только вот разубедить Дашку что та ошибается — было выше её сил. Та искренне ненавидела Ивана Дюжего, считая что тот виновен во всех их проблемах. И в обратном её было не убедить.

— Зови, — ещё раз тяжело вздохнула Маша.

Вот сейчас ей только Ивана Дюжего для полноты счастья не хатало. И чего мужика принесло, спрашивается. Чего ему дома не сиделось.

— Входи Иван, — крикнула она в открытую дверь. — Входи не стесняйся, не стой на пороге.

В тоске и тревоге, не стой на пороге.

И не жди…, вам здесь не подают…, - негромко промурлыкала она сильно изменённую версию старой казачьей песни.

Одержим победу, тебе я зае-эду, — сжала она пальцы в кулачок.

Заходи, заходи, — махнула она рукой застывшему на пороге раннему посетителю.

Ну, Дюжтий, что надо? — равнодушно поинтересовалась она у севшего в гостевое кресло раннего посетителя. — Вроде с тобой полностью рассчитались? Или нет? — с сомнением посмотрела она на него.

— Полностью-полностью, — поспешил успокоить её мужик. — Я собственно потому и пришёл.

— О? — удивилась Маша. — Что-то новое.

Первый клиент и такой…, - откровенно равнодушно посмотрела она на мужика. Оскорблять его не хотелось, как не хотелось и говорить с ним о чём либо. Но…, узнать чего его сюда принесло, всё же следовало.

— Вот что, Маш, — немного помявшись, начал Дюжий. — Тут ко мне ребята подвалили, из тех, из ваших контриков, и попросили поговорить с тобой.

Сами они опасаются с тобой говорить. Ну, — замялся он. — Сама понимаешь. Последние дни перед мятежом и потом перед кризисом у вас с ними были совсем непростые отношения. Поэтому ни меня и выбрали, так сказать, делегатом.

— Ну говори что надо, делегат, — одними губами улыбнулась Маша.

Глаза её при этом остались совершенно холодные, и Иван, заметив это, внутренне содрогнулся. Те, кто говорил что Машка после своей нервной болезни сильно изменилась, похоже были правы. Раньше такого стылого, холодного льда в её глазах он не замечал никогда.