Бабье царство.

И это не распятые на косых крестах пленные ящеры, — пришло холодное понимание. — Ящерами отвлекли моё внимание, как в иных местах говорится: "Врезали по мозгам", чтобы что-то я там не заметила. Что? Что я там не должна была заметить?

Будем думать, — прошептала Белла. — Вспоминать и думать. И надо обязательно покопаться в бумагах на доставку. Вся их жизнь там закручена на доставку. Есть доставка — есть и они. Нет доставки, и в первую очередь хлеба и оружия — неделя, другая и никого там в лагерях не найдёшь — съедят. Местные всех съедят. Голодные.

А нам не надо чтобы их всех съели, — медленно проговорила она, глубоко задумавшись.

Ей опять вспомнилось, пожалуй одно из немногого, что было там хорошего.

Всё тот же лагерь с пленными, всё те же косые кресты с распятыми ящерами, поедаемыми живьём. И огромное светлое пятно, что откровенно бальзамом легло Белле на душу. Настоящее потрясение.

Делаемые там на месте дощаники, на которых уже этой весной довольная до невозможности Кара готова была сплавлять им на завод и каменный уголь и руду.

Визг двуручной пилы, распускавший бревно на доски до сих пор, ка вживую вставал в её ушах. Это было настолько неожиданно, услышать там, в глухой подгорной пуще услышать визг пилы, что Белла в тот момент восприняла этот звук как нечто родное, любимое, хоть казалось бы давно и прочно забытое.

Возле замка Советника, когда она там жила, тоже была такая вот пилорама на козлах, где нанятые кастеляном сезонные рабочие вот так же зимой распускали на доски толстые стволы дубов из баронской рощи. А потом, по весне, продавали их подсушенными на ярмарке возле стен её баронского города Вехи.

Продажа досок была весьма весомым прибытком к их скудным доходам от немногих остававшихся ещё тогда у неё поместий. И Белла ещё с тех времён прекрасно запомнила как одуряюще вкусно пахнет свежераспускаемая пилой буковая и дубовая древесина.

Здесь, в горах пахло сосной, свежераспущенной хвойной древесиной: кедр, пихта, лиственница, но больше всего сосной и елью.

И ещё смолой. Кипящей горячей смолой. Той самой смолой, которую они просто в немыслимых количествах везли с собой на санях как раз в этот лагерь.

Оказывается, здесь у амазонок была своего рода верфь, где они в больших количествах готовили к весне огромное количество плоскодонок дощаников, на которых собирались весной спустить всю добытую за зиму руду и каменный уголь в низовья озёр, на железодельный завод Василия.

И занималась там этими делами какая-то невероятно толстая бабища, сама себя шире.

Белле при одном взгляде на неё стало страшно, настолько она была толстая. Но, это отнюдь ей не мешало умело командовать на той импровизированной верфи.

Оказывается амазонки из Речной Стражи были не только хорошими воинами, матросами, но ещё многие из них были и корабельными плотниками, и мастерами по пошиву парусов, и кожевниками. И многими и многими другими, столь необходимыми на реке и на лодьях специалистами. Это же была Речная Стража, поняла она тогда.

Вот на таких специалистов она тогда во втором лагере и наткнулась. И здесь работали ящеры. Только не из пленных, а те, кто вроде бы как сами взялся надзирать за своими собратьями, из как бы коллаборационистов, как ей с гордостью тут же подтвердила начальник этого лагеря Кара.

Вот из этих досок, распускаемых ящерами, амазонки и клепали на весну дощаники.

— "Пожалуй, это самое ценное, что я из этой поездки извлекла", — мысленно похвалила сама себя Белла.

Захваченная ею с собой в город та самая толстая бабища, назвавшаяся бригадиром корабельных плотников, — это пожалуй самое ценное приобретение Беллы в той поездке.

— "Хотя, опять очень странно, — осекла Белла свои собственные восторги. — С чего бы это амазонкам соглашаться на моё первое же предложение проехать сюда в город, в залив, посмотреть нельзя ли что сделать со сгоревшими во время набега лодьями. Их же собственными лодьями, доставшимися Компании в виде трофеев во время последнего набега, и с другими двенадцатью, брошенными на половине работ лодьями.

Им же с каждого готового дощаника идёт немалая деньга, существенно сокращающая всю их задолженность компании. И, несмотря на это, бригадирша корабельных плотников всё бросает на несколько недель, и едет сюда, в город. С чего бы это?

И Кара, её начальница, казалось бы кровно заинтересованная в скорейшем освобождении от долгов, безропотно согласилась на эту поездку? На то что важнейший в деле строительства дощаников человек будет чуть ли не на несколько месяцев отстранён от её работ? И даже Кара сама всячески уговаривала сомневавшуюся было поначалу толстую амазонку проехаться в город", — Белла озадаченно схватилась рукой за подбородок.

Только сейчас, когда она сидела здесь дома у камина и размышляла над всеми странностями своей поездки на озёра, она первый раз серьёзно задумалась над многими и многими странностями, сопровождавшими её на всём этом пути.

— Мама, — тихо проговорила она, осторожно кладя руку на живот. — Ой мамочка! — невольно повысила она голос.

— Дашка! — заверещала она. — Зови повитуху! Началось!