Бабочка

Боб Мэннинг уверенно вел машину по улицам Санта-Барбары мимо роскошных особняков и многоквартирных домов. Он остановился около старинного дома, который был не в очень хорошем состоянии. По своей архитектуре он походил на дом Хэйзл в Сан-Антонио, но только был довольно блеклый. Из окон не лились звуки музыки, и машин у подъезда не было. Перед домом был небольшой дворик, заросший смоковницей, ко входу вела посыпанная гравием дорожка. Малыши возились в песочнице, за ними приглядывала немолодая женщина.

Беверли не сразу вышла из машины. Она внимательно рассматривала дом, где ее мать провела последние годы жизни. На двери была поблекшая от времени вывеска: Приют Святой Анны для женщин. Она поднялась по шатающимся ступенькам. Дверь была открыта. Из глубины дома доносились женские голоса, кто-то пел, капризничал ребенок, звонил телефон, работал телевизор. Беверли вошла и огляделась. В приемной никого не было, в центре комнаты стоял стол, заваленный различными бумагами. Здесь было все: вырезки из газет с сенсационными новостями, программы благотворительной деятельности, брошюры. Над столом рядом с календарем были различные объявления, распорядок для приюта. Беверли обратила внимание на слова на одном из листков: Нет ничего страшнее никому не нужного человека.

— Что вам угодно?

Беверли обернулась и увидела молодую худенькую женщину. На ней были джинсы и футболка, под глазом синяк, на голове какая-то повязка.

— Я хотела бы поговорить с преподобной Дрейк.

— Подождите, пожалуйста, в соседней комнате, она сейчас придет.

Беверли вошла в маленькую комнату, немного захламленную. Посередине стоял стол, на котором уже давно не наводили порядка, на нем — старинная пишущая машинка. На стенах висели фотографии женщин, молодых и старых, красивых и не очень, письма, грамоты, различные бумаги, пожелтевшие от времени. Над столом было распятие, а рядом картина, изображающая Святую Анну.

Это все нашел Джонас. От рабочих кладбища он узнал, что преподобная Дрейк похоронила Наоми Бержесс. Позже он узнал, что преподобная Дрейк держала приют для женщин, который основала пятнадцать лет назад. Приют существовал за счет пожертвований, он был практически нищим.

Но именно там нашла пристанище мать Беверли.

— Добрый день! Я преподобная Дрейк. Что вам угодно?

Беверли узнала бы ее, если бы она даже не представилась, благодаря подробному описанию Джонаса. Мери Дрейк имела протестантский духовный сан. На вид ей было около пятидесяти, она была стройная, абсолютно седая, одета в голубые джинсы и футболку. Очевидно, это здешняя форма. На шее у нее был огромный крест.

— Я — Беверли Хайленд, думаю, вы ждали меня.

— Конечно, мисс Хайленд. Присаживайтесь, пожалуйста. — Она тяжело дышала. По-видимому, страдала одышкой.

— Когда Мелани сообщила мне, что некая особа желает видеть меня и непохоже, что она ищет защиту и прибежище, я очень обрадовалась и стала просить Бога о том, чтобы эта дама пришла с благотворительной целью. Скоро День благодарения. В этот день двери нашего дома открыты для всех. Мы устраиваем бесплатный обед для всех делающих. Мне надо купить сто индеек. Пятьдесят индеек владелец магазина обещал подарить нашему дому к празднику. — Она улыбнулась, и ее лицо покрылось мелкими морщинками.

У Мери было открытое и доброе лицо.

— Я была бы вам очень признательна, если бы вы смогли нам хоть чем-нибудь помочь. Ну а теперь, — сказала она, скрестив руки на груди, — я слушаю вас.

Беверли вкратце рассказала ей о своих долгих поисках и о том, как страшно переживает, что не застала мать в живых.

— Милая Наоми, ее смерть была горем для нас всех, хотя и не была неожиданностью. К нам она пришла тяжело больной. Вы же знаете, что ваша мать страдала алкоголизмом.

— Да, я так и предполагала. Она, должно быть, пристрастилась к вину очень давно.

— Наоми часто говорила о вас. Но называла она вас Рэчел. Она очень гордилась вами и была уверена, что вы многого добьетесь в жизни. Мне казалось странным, что она не пыталась вас найти, но здесь не принято задавать вопросы. Многие женщины скрываются здесь от мужей, даже от отцов, потому что те обращались с ними жестоко.

— Расскажите мне, пожалуйста, преподобная Дрейк…

— Зовите меня просто Мери. Знаете ли, очень многих смущает тот факт, что я имею духовный сан. У меня нет церкви. Приход, откуда я сюда пришла, не мог смириться с моим новым статусом. Женщины, имеющие духовный сан, многих раздражают, хотя я не понимаю почему. Даже в Библии не указано, что женщины не могут быть священниками. Много веков назад они были священниками, пока мужчины не присвоили себе исключительное право быть посвященными в духовный сан. — Мери снова улыбнулась, у нее была обаятельная улыбка. Женщина располагала к себе людей. Единственным утешением для Беверли было то, что Мери жила рядом с ее матерью.

— Мери, расскажите, пожалуйста, мне о моей матери. Я хочу знать все.

Мери вздохнула, откинулась на спинку стула и начала свой рассказ.