Бабочка под стеклом (СИ)

- Я вернулся, - сообщил он, а Марина губы сжала и растянула их в подобие улыбки. Типа того, что очень рада его возвращению. Вот всей душой. А сама взглядом его сверлила, оторваться никак не могла.

И ей даже в голову не пришло их с Игорем знакомить, хотя бывший муж, кажется, этого ждал. Посмотрел в ожидании, а Марина во второй раз дверь перед ним распахнула.

- Всего хорошего, маме привет.

- Вот опять ты начинаешь, - прошипел он сквозь зубы, и, наконец, ушёл. Марина хлопнула дверью за его спиной, почувствовав облегчение. Правда, всего на пару мгновений.

- Кто это? – спросил Дмитрий, а Марина обожгла его взглядом и молча прошла мимо. – И что это было? – со смешком поинтересовался Гранович, обращаясь к её спине.

- Антош, ты чаю попил? – Сын дожевал бутерброд, чай одним глотком допил и сунул кружку в раковину. И после этого уже кивнул, проходя мимо матери. – Молодец, - похвалила она его. Улыбнуться сыну захотелось, но весь настрой прошёл, как только сын громко выкрикнул:

- Дядь Дим, у тебя чистый диск есть? Мне надо!

- В понедельник купишь упаковку. Ты все уже перетаскал!

- Куплю, - пообещал Антон. Выскочил из кабинета с диском в руке и устремился вверх по лестнице.

- Эля, ты где? – спохватилась вдруг Марина, в гостиную прошла, даже под ёлку заглянула. – Эля!

- Она у меня под столом сидит, - сообщил Гранович. Сам он стоял у книжного шкафа, какую-то книгу в дорогом переплёте листал, кажется, справочник какой-то, или вообще налоговый кодекс. Марина о налогах от злости подумала, хотела пройти к письменному столу, но дочка сама наружу выбралась, на Дмитрия посмотрела, кипя от возмущения, ножкой топнула и выбежала из кабинета. Дима неожиданно усмехнулся, головой качнул, а Марина поняла, что он в хорошем настроении. По какому это, интересно, поводу?

Видимо, она слишком долго стояла в дверях и смотрела на него, потому что он вдруг обернулся, и Марина встретила его взгляд, вопрошающий.

 - Ужин буду готовить, - пробормотала она, отворачиваясь. – Солянка или рыба?

Он подумал. Секунд пять думал, затем сказал:

- Рыба.

- Хорошо. – Дверь закрыла, и тут же ногой топнула. Теперь она для него официантка?

Когда Марина дверь закрыла, Дима ещё некоторое время на неё смотрел. Почему-то подумал, что за ней в данную секунду происходит что-то очень интересное. Марина в последнее время, вообще какая-то странная была. У неё постоянно менялось настроение, и если раньше она чувствовала себя неловко в его присутствии, то сейчас предпочитала попросту сбегать. Находила какой-то предлог и прекращала разговор, чем-то занята была вечно, или дела себе придумывала. Гранович всерьёз подумывал уехать. Намеренно начал проводить ночи вне дома, чтобы дать Марине возможность привыкнуть, и ни одной жалобы на то, что им без него страшно, не услышал. Правда, пару раз замечал, как она на него смотрит, по возвращении. С лёгким обвинением во взгляде. Поэтому и медлил с отъездом. Или тоже повод искал, чтобы задержаться? Если честно, он уже привыкать начал. Даже Эля его больше не пугала и не настораживала. Ну и что, что ходит за ним по пятам? Не мешает ведь? Занимается своими детскими делами, и Дмитрию уже удавалось забывать на время о её присутствии и полноценно работать. А когда заканчивал, громко предлагал попить чаю с конфетами, и Элька первой на кухню бежала, проверять, не съел ли брат без её присмотра все конфеты.

С Антоном тоже подружился, хороший мальчишка, доброжелательный, и характером весь в деда, упёртый такой же, но только в то, во что верит. Вот со школьными делами была беда, почти беда, которую он очень старательно скрывал от родителей. Иногда принимался Диме что-то рассказывать: о друзьях, о соревнованиях школьных, а как дело до уроков и учителей доходило, так и запинался резко, начинал небылицы придумывать. Дмитрий хоть и не разговаривал с ним, в том смысле, что в оживлённые беседы не вступал, больше слушал, но в такие моменты глаза на мальчика поднимал и по его лицу всё, как в открытой книге читал. И себя вспоминал, все уловки были знакомы до последнего жеста и взгляда себе под ноги. Дмитрий даже удивлялся, что, оказывается, так хорошо помнит себя в этом возрасте. А ещё он теперь знал, куда его сигареты исчезают. Никогда не следил, где пачки оставляет: одна на кухне на подоконнике лежала всегда, одна в кармане, ещё одна в кабинете, и не считал никогда, где сколько сигарет, а потом раз себя на этой мысли поймал, другой, и поневоле начал присматриваться. А когда удостоверился, начал раздумывать, стоит обо всём Марине рассказать или самому разбираться. Но ведь двенадцать лет! Он сам в четырнадцать курить попробовал. Куда мир катится?