Бабуин мадам Блаватской

В начале 1912 г. Гурджиев оказался в Москве, где обосновался в качестве торговца коврами и азиатской утварью. Впервые он вошел в историю, когда в своей биографии его упомянул англичанин Поль Дьюкс {19}, а также в анонимном очерке "Проблески Истины" {20}. Дьюкс, студент Московской консерватории, ставший агентом британской разведки, прочитал "Тайную доктрину" и экспериментировал со спиритуализмом. Его учитель по классу фортепьяно познакомил его с теософией и, посетив несколько эзотерических сект, он встретил Гурджиева и стал его первым иностранным учеником. Дьюкс и автор(1) "Проблесков Истины" по- --------------------------------------(1) Авторами "Проблесков Истины", повести, целью которой было ознакомление читающей публики с некоторыми идеями Гурджиева, были два его ученика. См. об этом: П. Д. Успенский. В поисках чудесного. Гл. первая. хоже описывают свою встречу с Учителем - один в загородном доме, другой на грязной улице возле Николаевского вокзала - в обстановке полной секретности. После того как они прибыли на место встречи, их провели темными переходами в плохо освещенное помещение, украшенное коврами и шалями, которые на восточный манер скрывали потолки; комната вообще была обставлена по-восточному. Анонимный автор упоминает лампу со стеклянным абажуром в виде лотоса и шкафчик со статуэтками из слоновой кости, изображавшими Моисея, Магомета, Будду и Христа - пантеон тайных Учителей. В глубине комнаты, на оттоманке, глядя на посетителя проницательным, но отнюдь не недоброжелательным взором, сидел, скрестив ноги, молчаливый человек средних лет и курил кальян. Дькжс при первой встрече застал Учителя игравшим в шахматы с загадочным бородатым гостем с высокими скулами и раскосыми глазами. Затем Гурджиев продемонстрировал ему дыхательные и голосовые упражнения, пропев молитву так, что у Дьюкса осталось ощущение легкого электрического удара. В этом описании имеются параллели с Томасом Лейком Харри, которые возрастали по мере увеличения авторитета Гурджиева, но многое в сценах кажется заимствованным через Блаватскую у Бульвер-Литтона; очевидно, в то время Гурджиев культивировал образ неопределенного мистического "восточного человека" наподобие вымышленного Фу Манчу или реальной Блаватской. Позже Гурджиев отбросил театральные декорации и предпочитал производить впечатление исключительно своими личными силами, хотя сохранил слабость к персидским коврам. Театр много значил в жизни Гурджиева. Он словно всегда играл на сцене. Если такое поведение и порождало сомнения у некоторых окружающих, то оно же производило на других чарующее впечатление. Несмотря на дилетантизм обстановки, уже тогда учение Гурджиева базировалось на вполне серьезных вещах. Он обучал дыханию и постановке голоса Дьюкса, который продолжал посещать его занятия в течение нескольких лет. Первая встреча Успенского с Гурджиевым была не столь многообещающей. В конце 1914 г. Успенский вернулся из довольно длительного путешествия по Египту, Цейлону и Индии в Москву и продолжил редакторскую работу в газете, для которой писал статьи из Индии. Однажды, готовя очередной номер, он обнаружил в одной из газет упоминание о сценарии балета "Борьба магов" и включил перепечатку этой статьи в свою газету. Однако познакомились они только весной следующего года при содействии их общего друга, скульптора Меркулова (который, возможно, был двоюродным братом Гурджиева) {21}. Они встретились весной 1915 г. в небольшом московском кафе, на шумной, хотя и не центральной улице. Успенский увидел "человека восточного типа, уже немолодого, с черными усами и пронзительными глазами; более всего он удивил меня тем, что производил впечатление переодетого человека, совершенно не соответствующего этому месту и его атмосфере... с лицом индийского раджи или арабского шейха..." {22}.