Бабуин мадам Блаватской

Олькотт тоже обеспокоился. Помимо проблем с правительством, которые могла создать Анни, существовал еще и деликатный вопрос межрелигиозных отношений, который нельзя было сбрасывать со счетов. На практике игнорируя ислам и христианство, теософия тем не менее декларировала религиозный нейтралитет. В общем-то сам Олькотт смог несколько отдохнуть от проблем с ЕПБ и Джаджем, развязав кампанию за распространение экуменического буддизма по всему Востоку. Полковник мечтал объединить северных и южных буддистов под эгидой единого учения. Эта мечта довела его до Японии, где он побывал дважды – в 1889 и 1891 годах, – встретившись с премьер-министром. Но несмотря на свои личные пристрастия (и на свою кампанию в пользу неприкасаемых, отчужденных от высших каст), Олькотт был твердо убежден в том, что теософия – это религиозное и общественное движение, а не политическая партия. Поэтому он попросил миссис Безант следить за своими словами.

Как и прежде в жизни Анни, в эту ситуацию был снова вовлечен мужчина. В 1893 г., незадолго до отбытия в Индию, миссис Безант посетила Всемирный Религиозный Парламент в Чикаго как личный представитель Олькотта. В этой поездке ее сопровождал еще один делегат от Теософского Общества Гьянандра Нат Чакраварти, брамин и профессор математики, по пути из Адьяра заехавший в Лондон. Блестящий оратор, ревностный индуист и привлекательный мужчина, Чакраварти очаровал Анни точь-в-точь как Мохини когда-то покорил мисс Леонард и миссис Кингсфорд. Миссис Безант сообщила своим друзьям, что наконец-то нашла своего личного гуру. Она настолько потеряла голову, что даже стала говорить, будто дочь Чакраварти является реинкарнацией недавно умершей мадам Блаватской[121]

. И то, что Чакраварти жил в Индии, возможно, и стало основной причиной того, что Анни не последовала совету Джаджа и отправилась на родину своего "гуру". Зная о чрезмерной впечатлительности миссис Безант, Джадж обвинил Чакраварти в том, что тот загипнотизировал ее. Но на самом деле очаровательный брамин был лишь очередным в ряду, включавшем Брэдлоу, Стеда, Эвелинга, Шоу, Берроуза и, может быть, самого Джаджа.

Итак, Джадж отвернулся от миссис Безант из-за того, что она переметнулась на сторону Олькотта, а Олькотт – из-за ее политической деятельности. Анни оказалась в одиночестве. Она поселилась не в Адьяре, а в Бенаресе, где купила дом на деньги своего друга. У Анни был настоящий талант добывать деньги и привлекать богатых покровителей; вероятно, именно эта способность принесла ей влиятельное положение в Теософском Обществе. Бенарес вскоре превратился в штаб– квартиру Индийского филиала Общества, Адьяр же остался международным теософским центром. Олькотт управлял Обществом и боролся за распространение буддизма, а миссис Безант укрепляла Эзотерическую школу, сделавшись теперь ее Внешней Главой. Кроме того, она начала учить санскрит и основала в Бенаресе Центральный индуистский колледж, национальный курс обучения в котором приобрел западный теософский оттенок: в колледже преподавали естественные науки и прикладные искусства. Этот колледж поддерживали махараджи Кашмира и Бенареса, а также различные благотворители, число которых резко возросло, когда имперское правительство обвинило колледж в поощрении индийского национализма[122].

В десятилетие, прошедшее от поселения Анни в Бенаресе в 1896 г. до смерти Олькотта в 1907 г., миссис Безант поровну делила свое время между теософией, социальным реформаторством и политикой. Такое сочетание было постоянным источником конфликтов, особенно среди ветеранов Общества. Многие теософы, уже давно обозленные собственническим отношением миссис Безант к ЕПБ, пришли в настоящую ярость, когда Анни взяла в свои руки контроль над литературным наследием Основательницы, опубликовав следующий том "Тайной доктрины", отредактированный ею самой на скорую руку. Кроме того, большинство британских теософов были представителями среднего класса, верными империалистической политике, и не имели ни малейшего желания связываться с индийским национализмом. Братство всех людей было достойным девизом, однако теософы не видели причины, по которой это братство должно быть менее иерархичным, чем Великое Братство, на котором покоилась их вера.