Бабуин мадам Блаватской

Корень проблемы следовало искать в чересчур властном характере Пурпурной Матери. Она не терпела никакой оппозиции внутри общины и нередко по своей прихоти устанавливала непопулярные законы. Например, дети на Пойнт-Лома получали блестящее образование, но только при условии, что они будут жить отдельно от родителей под непосредственным наблюдением Тингли. С другой стороны, жители Сан-Диего стали возмущаться слишком сильным влиянием общины на их жизнь. А влияние это было весьма значительным. Когда в 1901 г. Олькотт попытался остановиться в местном отеле, Тингли заставила управляющего отказать ему под угрозой своей немилости. Кроме того, она выступала против духовенства и ссорилась с владельцами местных газет за то, что они представляли Пойнт-Лома в невыгодном свете (впрочем, ее нападки только подогревали их антипатию к общине).

Более того, Тингли тиранизировала даже своих близких друзей, взваливая на них ответственность за собственные ошибки. С годами Тингли приобрела привычку надолго уезжать за границу, оставляя своих помощников расхлебывать финансовые и хозяйственные проблемы, возникшие по ее вине. А возвращаясь, она заставляла их проводить сложные ритуалы, единственной целью которых было прославление Пурпурной Матери. Эти церемонии обязаны были посещать все обитатели Пойнт-Лома; одеваться им следовало при этом в нелепые греческие одеяния – всем, кроме самой Тингли, которая всегда наряжалась по моде.

Общинники возмущались и бунтовали, а некоторые даже покидали Пойнт-Лома. Один разочарованный последователь Тингли подытожил чувства многих своих единоверцев по поводу "этого капризного Восточного Двора на Пойнт-Лома... Некоторое время я все это выдерживал. Я носил в ее присутствии длинные юбки и нелепые шляпы и пытался участвовать в дурацких церемониях, веря, что в них есть какой-то смысл. Но очень скоро я понял, в чем состоит этот смысл: все мы должны ползать перед миссис Тингли на четвереньках..."[128]

.

К началу Первой мировой войны дела общины уже неостановимо катились под гору. Школы на Кубе закрылись, попытка производить шелк на Пойнт-Лома оказалась неудачной, сады пришлось вырубить из-за недостатка средств, строительные работы почти прекратились. Впрочем, Пурпурная Мать продержалась еще пятнадцать лет, опираясь на веру в свои силы и на необходимость соперничества с Анни Безант. Всего через несколько лет после смерти Тингли община прекратила свое существование. И стало понятно, что энергия и честолюбие Тингли не только воздвигли Пойнт-Лома, но и разрушили его.

Тем временем Анни Безант обрела нового помощника. Ее дружбе с Чакраварти мешала неспособность Анни разделить его рьяный индийский национализм, а также то, что он был женат. Подобно Кэтрин Тингли, миссис Безант мечтала о мужчине, который стал бы для нее одновременно мужем и сыном; но у нее была более чувствительная и ранимая душа, чем у Пурпурной Матери, и желания ее были, соответственно, более утонченными. Тингли либо становилась госпожой над мужчиной, либо прогоняла его. А Безант нуждалась в сотрудничестве с партнером, в возможности подчиниться ему в некоторых отношениях, но удержать за собой инициативу в других. В частности, она хотела контролировать ход событий, предоставив партнеру создавать идеологическую основу для них. И встреча с Ч.У.Ледбитером стала ответом на ее молитвы[129].

По словам самого Чарльза Уэбстера Ледбитера, он родился в 1847 г. – в том же году, что Анни Безант и Кэтрин Тингли[130]. Его рассказ о своей жизни звучит так. Чарльз был выходцем из аристократической семьи, его фамилия восходила к нормандскому роду Ле Батр. Детство у него было вполне счастливым и обеспеченным; в 1859 г. отец Ледбитера – директор железнодорожной компании, – перевез Чарльза и его брата Джеральда в Южную Америку. Там мальчики пережили много приключений: они помогали поймать беглого преступника-кассира в скоростном локомотиве, пытались найти золото инков и подвергались нападению индейцев в Бразилии.