Бабушка велела кланяться и передать, что просит прощения

Рассказала бы бабушка подробнее о морском ангеле и о том, как его расколдовать. Ведь она прислала сюда Эльсу ради этого. И если Эльса не догадается, как снять проклятие, она не получит следующее письмо. И никогда не найдет полагающееся маме «прости».

Эльса подняла взгляд на женщину, сидевшую напротив нее, и нарочито громко кашлянула. Веки женщины вздрогнули, но глаза не оторвались от письма.

— Знаете сказку о женщине, которая зачиталась до смерти? — спросила Эльса.

Взгляд соскользнул с письма, споткнулся об Эльсу и снова уперся в письмо.

— Я… я не понимаю, о чем ты, — сказала женщина испуганным голосом.

Эльса вздохнула.

— Никогда не видела столько книг. Вы знаете, что такое айпэд? — спросила она, чтобы сломать лед.

Взгляд женщины медленно скользнул вверх. Она встретилась глазами с Эльсой.

— Мне нравятся книги.

— Думаете, мне не нравятся? В айпэде тоже можно читать. Тогда не нужно будет хранить миллионы книг у себя в кабинете.

Взгляд женщины заметался по столу. Она достала из коробочки мятный леденец и положила в рот таким неловким движением, будто рот и рука принадлежали разным людям.

— Мне нравятся… настоящие книги.

— В айпэде могут быть любые книги.

Пальцы у женщины слегка задрожали. Она покосилась на Эльсу взглядом человека, выходящего из кабинки туалета, где он провел немного больше времени, чем положено.

— Я имею в виду другое. Обложка, закладка, страницы…

— Книга — это текст. А текст можно читать в айпэде! — продолжала настаивать Эльса.

Женщина взмахнула ресницами, походившими на птичьи крылья.

— Мне нравится держать книгу в руках, когда я читаю.

— Можно держать айпэд.

— Я имею в виду, листать страницы, — слабо защищалась женщина.

— В айпэде тоже можно листать.

Женщина медленно кивнула — Эльса никогда в жизни не видела таких медленных кивков. Она всплеснула руками:

— Да как хотите! Можете хоть миллион книг завести! Я просто спросила. Оттого, что вы будете читать в айпэде, книга не перестанет быть книгой. Суп есть суп, от тарелки он не зависит.

Рот женщины перекосился так, что кожа вокруг чуть не лопнула.

— Никогда не слышала такой поговорки.

— Это из Миамаса.

Женщина молча разглядывала свои колени.

Не похожа она на ангела, думала Эльса. С другой стороны, на пьянчугу тоже не тянет. Наверное, она достигла золотой середины между ангелом и пьянчугой.

— Зачем бабушка приводила к вам Волчье Сердце?

— Кого, извини?

— Вы сказали, что бабушка его к вам приводила. Поэтому он вас боится.

Женщина кивнула — очень медленно, но все-таки уже немного быстрее.

— Я не знала, что ты зовешь его… Волчье Сердце.

— Это его имя.

— Не знала.

— Так что, почему он вас боится, если вы даже не знаете, как его зовут?

Женщина положила руки на колени и уставилась на них так, будто видела первый раз в жизни и терялась в догадках, откуда они здесь взялись.

— Твоя… твоя бабушка приводила его сюда, чтобы он рассказал о войне. Она считала, что я могу ему помочь, но он меня боялся. По-моему, он боялся моих вопросов и своих… воспоминаний. — Прежде чем сделать глубокий вдох, она добавила: — Он пережил много… много войн. Он почти всю жизнь так или иначе провел на войне. Ты не представляешь, что война может сделать… с человеком.

— Почему у него сдвиг по фазе насчет рук?

— Что, извини?

— Он все время моет руки. Как будто они пахнут какашками.

Женщина в черной юбке ушла в себя. Эльса кашлянула.

— Ну, к примеру, какашками. На самом деле это может быть любой другой запах. То есть это что-то типа обсессии?

Женщина снова взмахнула ресницами:

— Иногда мозг человека, который пережил сильное горе, вытворяет странные штуки. Возможно, он пытается смыть…

Она замолкает. Опускает глаза.

— Смыть что?

— …кровь, — с отсутствующим видом ответила женщина в юбке.

— Он что, кого-то убил?

— Не знаю.

— Он чокнутый? — спросила Эльса прямым текстом.

— Что, извини?

— Вы же психолог?

— Да.

— Психологи ведь лечат людей, у которых с головой не в порядке. Ну, у которых что-то внутри сломалось. Наверное, невежливо называть их чокнутыми. Да? У него просто что-то сломалось?

— У всех, кто был на войне, что-то сломалось, — грустно сказала женщина.

Эльса пожала плечами.

— Зачем он пошел в солдаты? Во всех войнах виноваты солдаты.

Руки женщины медленно переместились с колен на письменный стол и обратно.

— По-моему, он был другим солдатом. Он был солдатом-миротворцем.

— Все солдаты одинаковые! — фыркнула Эльса.

И почувствовала себя ужасной ханжой. Она ненавидела солдат и войну, но знала, что если бы Волчье Сердце не разбил теней в Бесконечной войне, то серая смерть поглотила бы Просонье. Эльса много об этом думала. Когда стоит сражаться, а когда нет. Бабушка говорила: «У тебя есть мораль, а у меня есть двойная мораль. Так что я выиграла». Но Эльса не считала это выигрышем.

— Возможно, — сказала женщина.

— Судя по всему, клиентов у вас не много, — саркастически заметила Эльса.

Женщина не ответила. Ее руки ощупывали письмо. Эльса нетерпеливо вздохнула:

— Что еще пишет бабушка?

— Просит прощения… за разные вещи, — сказала женщина.

— За какие?

Женщина раскрывала рот, словно рыба:

— За всякие.

— Она просит прощения за то, что не спасла ваших близких?