Bad Debts

Как только Самелин оставлял без ответа хоть одно умаление его достоинства — бесчисленные полчища любителей легкой наживы набрасывались на него. Если не отвечать на удар, то и сам уже никогда не сможешь уважать себя, рассуждал Валерий Петрович. Он знал себе цену, был уверен, что все эти зарвавшиеся сопляки, ушлые подлецы — получат свое. Они сами сделали свой выбор, недооценив его, забывшись в поиске мелкой и сиюминутной выгоды.

— Дальше-то что? Как жить планируешь после этого? — вопрос Самелина поверг хама в громкие рассуждения о том, что никто никому не должен.

— Добавь еще, что никто не забыт и ничто не забыто, — уточнил для наглеца Валерий Петрович.

— Не надо меня пугать, — тот сразу же сменил тон.

— Я не пугаю тебя — ты уже испуган. Этих слов тебе никто не говорил, ты сам их сказал, — поправил Валерий Петрович.

Обычное оттеснение в поиске выгод для себя совсем не подразумевало взаимности. Молодой уступил и Валерий Петрович с извозчиком подъехал прямо к подъезду. Это был простой и ясный мир, где каждый был волен, но и отвечал за себя сполна.

— Добрым словом и пистолетом можно действительно сделать больше, чем только одним добрым словом, — процитировал извозчик Капоне.

— Когда поломан дельтаплан и неисправен твой наган — кругом всегда такой бедлам, — ответил Валерий Петрович словами песенки и рассчитался с извозчиком.

Открыв железную дверь подъезда без домофона (результат мероприятий всеобщей компании по борьбе с терроризмом), Валерий Петрович начал подъем на пятый этаж.

Ровно в девять вечера, чавкая вовсю, он набивал свой пустой живот (работал без обеда). Нажравшись и бегло просмотрев телепередачи, Самелин отбился, обрекая себя загруженным желудком на ночные кошмары.

Всю ночь он гонялся за какими-то ингушами (было такое в его жизни). Обобщая события прошлого, сон опрокинул его в нереальный мир кошмара, наполнив мозг уже пережитыми событиями.

…Возле темной «шестерки», под каким-то мостом, мужики в зимних одеждах мутузили друг друга. Самелин четко увидел, как один из них достал нож и начал наносить дерущимся подлые удары в подреберье со спины, прямо в почки. Отчетливо было слышно, как он кряхтел при каждом ударе, как вскрикивали его жертвы. Самелин слышал каждый хлопок кулака с ножом по дубленке того, кого резали. Когда, в поисках еще не поверженных врагов, убийца развернулся в сторону Самелина, неожиданно нахлынул страх. Самелин видел то, чего не видел человек с ножом, — повергнутые на землю мужики вставали. Прикрывая руками кровоточащие спины, они доставали свои ножи и бесшумно двигались в его сторону. Он не дошел до оцепеневшего от страха Самелина нескольких шагов. Окровавленные и озверевшие от боли мужики догнали убийцу и порвали буквально на пельмени прямо у ног Валерия Петровича…

Самелин проснулся. Кровать, услужливо прогибающая сетку, громко скрипнула. Не включая свет Валерий Петрович, уперевшись руками в пол, кинул свою задницу на ковер и пополз к трюмо — там стоял чайник. Глотая неостывшую кипяченную воду, он покрывался нездоровым потом. Отяжелевший от выпитого, пополз в ванную — к унитазу. От холода кафельной плитки голая задница сморщилась, истошно посылая нервные импульсы в сонный мозг. Валерий Петрович окончательно проснулся, по запаху поняв, что он на месте. Его нос так и не привык к тому, что он иногда находится чуть выше этого фаянсового чуда цивилизации, готового к любому дерьму, но не готового к обслуживанию безногого человека. С облегчением, в полной темноте, под звуки заполняющегося водой сливного бачка он вернулся на кровать. Полежав еще несколько минут в темноте, Самелин благополучно заснул.

Телевизор включился в семь часов утра. В утренних новостях сообщили, что сожгли войсковую колонну в Ингушетии. Самелин вспомнил сон. Опять все началось с начала.

Позвонил домой, узнал, что все доехали благополучно. Перезвонил сестре — старший в институте, добрался нормально. Набрал номер адвоката. Ничего нового тот не сообщил. Дело вернули с доследования в суд. Его пока никто не ищет. У судьи очередной процесс, который неизвестно когда закончится. Так что осталось набраться терпения и ждать в этом вздыбившемся вокруг мире, в котором он осознавал себя просто исковерканной взрывом плотью, «живым мертвецом», лишенным значения и смысла. Он задыхался от ярости при столкновении с обществом, которое ему представлялось громадным абсурдным существом. Его преследовали приступы тошноты, когда теплой массой безликих двуногих тел на него наваливается целый мир. Все менялось и начинало существовать в каком-то ином качестве.

В армии инструктор утверждал, что можно съесть ложку дерьма, прежде чем тебя вырвет. Валерий Петрович Самелин был уверен, что все дело в ложке — у каждого она своя.

Вечером их группа, возглавляемая замполитом роты, прибыла на точку — мост через сухое русло притока реки Аргандаб. Охрана моста и участка дороги до горной седловины — единственная их обязанность на ближайшие десять дней.