Bad girls dont cry I

Он укусил меня за нижнюю губу, и внутри взорвалась бомба. Я чувствовала вкус собственной крови во рту, чувствовала, как по мне течет его сперма. Я задыхалась от жара его тела и от стыда, накатившего, будто расплата за грехи.

Он сказал мне что-то, но я ничего не поняла. Пока он внутри меня, соображать не получается.

— Meine (Моя), — повторил шеф-монтажник, проводя пальцами по моим припухшим губам, и снова улыбнулся неповторимой хищной улыбочкой.

Фон Вейганд отстранился и встал с кровати. Я бы хотела рассмотреть его задницу, но он так и не счел нужным снять брюки. Оставалось только сдвинуть ноги и повернуться на бок, провожая мистера Секса взглядом. Интересно, он хочет, чтоб я ушла поскорее? По звуку воды в душе понимаю, что самое время обыскать его карманы на предмет наличных.

Это ко мне вернулось больное чувство юмора. Не придавайте значения.

Единственное, что я сделала, пока шеф-монтажник отсутствовал, это натянула простыню до подбородка.

Когда фон Вейганд вернулся, на его бедрах было небрежно повязано полотенце, а на ногах красовались милые отельные тапочки. Я улыбнулась. Было чертовски странно смотреть на шефа-монтажника в тапочках, такого спокойного и домашнего. Между прочим, внутри всё до сих пор печет и саднит после его огромного члена.

Он опять заговорил по-немецки, чем вызвал стойкое желание надавать пощечин. Думает, если всё время болтать на своём, я его лучше понимать стану?

— English, please (По-английски, пожалуйста).

Он задумался, видимо, пытался перевести. Ладно, спешить мне особо некуда. Могу и подождать.

Ждать пришлось недолго. Шеф-монтажник подхватил меня вместе с простынёй на руки и понес в ванную комнату.

Я ощутила себя домашней зверушкой. Захотел — искупал. Захотел — тр*хнул.

Он поставил меня в самый центр белоснежной квадратной ванны, потянул за простыню, но я взбунтовалась. Крепко вцепилась в ткань пальцами, будто желала удержать павшую крепость под контролем. Хм, наши отношения становятся банально-предсказуемыми. Фон Вейганд все равно вырывает простыню из моих рук, а после включает душ и начинает купать.

Назовите меня ханжой, но это как-то чересчур. Я сделала слабую попытку перехватить инициативу, намекая на то, что и сама могу помыться. Однако он не привык уступать.

— Dein erstes Mal? (Твой первый раз?) — спросил фон Вейганд, вероятно, намереваясь отвлечь меня разговором от попыток захвата власти над душем.

Было стыдно не понять. Я тупо уперлась взором о дно ванны. Вода окрасилась в цвет девственности. Остатки моей поруганной невинности стремительно исчезали в сливном отверстии. Добро пожаловать в мир взрослых.

— Dein erstes Mal? (Твой первый раз?) — настойчиво повторил он, намыливая меня с ног до головы.— No boyfriend? (Нет парня?)

— Viele (Много), — уверенно сообщила я.

Его брови удивленно поползли вверх, а губы сложились в знакомой усмешке.

— Warum jetzt? (Почему только сейчас?

) — он помедлил, вероятно, прикидывал, дошла ли до моего сознания очередная фраза длиною более чем в два слова.

Наверное, лицо у меня было совсем тупое, потому как он повторил уже на ломаном английском:

— Why now first? (Почему сейчас первый?)

Ответ я выдала скороговоркой, уверенная, что, даже обладай он скудными познаниями в русском, все равно бы не понял ни слова:

— Идиотский вопрос, если честно. Ну, не хотелось мне прыгать в кровать с первым попавшимся местным идиотом. Я, может, десятки заводских работяг отвергла и даже одного подающего надежды частного предпринимателя. Я, может, миллиардера рассчитывала встретить, чтобы влюбился в непорочную деву неземной красоты с первого взгляда и увез в Швейцарию наслаждаться кристально-чистым воздухом, кушать сыр с шоколадом и рожать пятерых детишек. А ты мне теперь весь кайф обломал и надежду на счастливое Альпийское будущее разрушил. Гордись. Тебе это, наверное, не в первый раз делать. Кстати, мог бы выучить русский. Или хотя бы английский. Международный, в общем-то, язык. О чем с тобой говорить? Ты же ничего не понимаешь и не пытаешься. Всё. Alles (всё).

Думаю, последнее слово он всё же понял, просто виду не подал. Пытался остальное перевести? На здоровье.

Покончив с омовением, шеф-монтажник накинул мне на плечи полотенце. Я мелко задрожала. Сама не знаю почему. Наверное, предчувствовала плохое.

— Hast du irgendwann geküsst? Nie geküsst? (Ты когда-нибудь целовалась? Никогда не целовалась?

) — спросил он.

Я нервно повела плечами. Что-то про поцелуи. Но что конкретно?

— Sag (Говори), — шеф-монтажник коршуном навис надо мной. — Never kiss? (Никогда поцелуй?)

— Never (Никогда), — опять с полной уверенностью заявила я.

Он рассмеялся. Не верил.

— Willst mich küssen? (Хочешь меня поцеловать?)

Это я поняла. Всерьез собралась встать на цыпочки, чтоб дотянуться до его губ. Но всё та же наглая ухмылка и шальное сияние глаз натолкнули меня на мысль, которую он не замедлил подтвердить.