Багдад – Славгород

— Мы, граждане нарушители границы, обо всем доложим начальнику погранзаставы, — отвечал тот, кто носил фамилию Поленов. — Ему и изложите свои просьбы. Скоро придем, потерпите немножко.

На пограничной заставе с Александрой Сергеевной и ее детьми побеседовали ответственные лица, и быстро выяснили, что они являются бывшими гражданами России, вернувшимися теперь из румынского Кишинева и просящими принять их назад, в СССР.

После допроса задержанных осмотрела медицинская комиссия, не только оказавшая им необходимую помощь, но и составившая документ о состоянии их здоровья на момент задержания. В справке прямо указывалось, что нашли их избитыми, что на их телах имелись следы многих травм, таких как кровоточащие раны, свежие кровоподтеки, ушибы, сотрясения мозга.

После этого несчастных беглецов накормили, напоили и отвели в камеры, где предоставили возможность выспаться на чистых постелях.

Утром следующего дня их отпустили под подписку о невыезде и надлежащем поведении. Это была мера пресечения, применяемая к нарушителям закона на стадии следствия и судебного разбирательства. Суть ее заключалась в письменном обязательстве нарушителя не покидать свое место жительства без разрешения соответствующих органов и в назначенный срок являться по вызовам дознавателя, следователя, прокурора и в суд.

— Куда же нам идти? — растерялась Александра Сергеевна, совсем не радуясь предоставляемой свободе. — Мы тут никого не знаем, и денег у нас нет…

— Вот по этому адресу вам предоставят угол и питание, — офицер в пограничной форме протянул ей клочок бумаги. — Живите у этих людей пока что, остальное пусть вас не волнует.

А через несколько дней, согласовав необходимые вопросы с местными властями и подготовив для этого необходимые документы, пограничники передали просьбу перебежчиков о предоставлении советского гражданства, изложенную в письменном виде, в суд. В материалах дела повторялись их показания о месте рождения, о родственниках, о деятельности до отбытия за границу, о том, где они жили в Кишиневе и куда стремились попасть, бежав из него, указывались прочие данные. Все это требовало подтверждения.

До суда они жили свободно, однако под попечением пограничной заставы. Их никто ни в чем не обвинял, относились к ним хорошо, с доверием, с желанием помочь.

— Конечно, все рассказанное нами о себе должно проверяться, — говорила Александра Сергеевна детям, — причем не только в наших родных краях, но и в Кишиневе. Так что надо набраться терпения и ждать результатов.

Дети это понимали и настроились на долгое ожидание. Но все оказалось проще и быстрее. Воистину, на заре советской власти волокиты нигде не было. Суд по предоставлению им гражданства состоялся уже через две недели.

— Гражданка просительница, — уже в конце обсуждения основного вопроса спросил у нее кто-то из членов суда, в которых она путалась, не понимая, кто за нее, а кто против. — Вот вы называете себя Диляковой. В отношении вас Кишинев подтвердил эти данные, тем не менее у нас есть сведения из дореволюционной России, что фамилия вашего мужа была другой.

Александра Сергеевна не растерялась. Она понимала, что такой вопрос ей могут задать и продумала, как отвечать на него, даже с детьми это обсудила, поэтому сейчас красноречиво посмотрела на них, давая понять, что они должны внимательно слушать и правильно понимать ее ответы, проще говоря — мотать себе на ус.

— Вскоре после побега из России мой первый муж умер, — убежденно говорила она. — Собственно, еще в дороге... После такого потрясения, которое мы пережили... Дети, конечно, этого не помнят, маленькими были... А второй муж любил их, не обижал, признавал своими. Все это давно было...

— Почему вы бежали из Кишинева?

— Соскучилась... — неопределенно сказала Александра Сергеевна. — Да и потом... я осталась без средств к существованию...

— Не утруждайтесь, — улыбнулся тот, кто показался ей наиболее приветливым человеком из присутствующих. — Мы знаем, что было потом... Случилась тяжелая история с вашим мужем. У нас есть выписка из кишиневского суда.

Александра Сергеевна наклонила голову и слегка кивнула, дескать, тут и без слов понятно. Она готова была расплакаться от тоски по спокойной жизни, хотя была такая жизнь у нее бог знает как давно.

В конце концов, к ним отнеслись с таким участием, как только в сказках сказывалось. После этого Александра Сергеевна поверила в советскую власть, перестала бояться и даже признала ее как самую справедливую и человечную. А как же иначе могло быть, если им не просто предоставили гражданство, но выдали новые документы на названную фамилию, а также снабдили бесплатными билетами для проезда до места назначения, а именно до Славгорода. Вдобавок к этому выдали определенную сумму советских денег, достаточную для двухмесячного проживания. Это называлось подъемным пособием.