Багдад: Война, мир и Back in USSR

…Время около полудня, мы сидим на переговорах в Министерстве Торговли, почти что в самом центре. Вдруг совсем рядом раздается мощный взрыв, стены трясутся, объявлется пожарная тревога, переговоры сворачиваются и мы быстро эвакуируемся из здания. Ракета упала где-то в районе, но детонация в высоких зданиях сильнее, и нам показалось, что это совсем рядом. Нет, довольно далеко от Министерства на сей раз, что не может не радовать.

Иранцы запускают ракеты с позиций, находящихся недалеко от линии фронта, чтобы сократить расстояние и подлетное время. Их тактические ракеты слабенькие по меркам современной войны, дай бог на сто-сто пятьдесят километров, так что достать Багдад они только и могут с линии границы. В день (чаще ночью) успевают запустить одну, максимум две ракеты по Багдаду и тут же сворачивают позицию и уматывают подобру-поздорову, т. к. немедленно взлетают иракские бомбардировщики и бомбят засвеченные позиции, благо они недалеко от фронта. Иногда, говорят, удавалось «наказать» иранцев и мобильные установки уничтожались, но что толку, если в Исламской Республике таких установок навалом. Методичные ракетные обстрелы продолжались практически всю войну, до лета 1988 года.

Я закончил считать «свои» ракеты где-то на 80-й, игра потеряла смысл, пропал «спортивный интерес», если хотите… Ну, действительно, что тут интересного, когда они падают и падают, и все, слава богу, в другие районы… Пару раз попадали в район Доры, крупного нефтеперерабатывающего завода прямо напротив нашего жилдома, через реку. Если бы хотя бы одна из них приземлилась в резервуары… Можно себе представить, что бы было, какая экологическая катастрофа могла бы произойти, а мы, к несчастью, в километре от этого места. (Что происходит, когда бомбят нефтехранилища, мы воочию видели уже на кадрах хроники в 90-м, во время оккупации и последующего разграбления Кувейта! Черное небо на многие сотни километров. На месяцы).

Багдад-1988. Моя «ближняя» ракета

В те же дни весны 1988 года, когда Доре реально угрожало разрушение, руководством Торгпредства было принято абсолютно логичное решение выдать нам всем, сотрудникам, противогазы. Какой-то период ношение противогаза на работу было просто обязательным, это было резкое обострение военного противостояния, в отдельные дни на Багдад падали 3–4 ракеты в день, что было необычно. Иракские летчики, «соколы» — как их называли в газетных сводках, явно со своей задачей не справлялись. И беда, и смех были в том, что противогазов на всех сотрудников и членов их семей, кто оказался тогда в Багдаде, не хватило, получалось по любому один противогаз на двоих, что, согласитесь, как-то неудобно, ведь и размер головы у каждого разный, да и вдруг жахнет и надо впрямь одевать сей неудобный головной убор?. Но на работу почти месяц я исправно ездил с элегантной брезентовой сумкой на боку, через плечо, и с «самсонайтом» своим в руке, все как положено. Видок еще тот.

Я отчетливо помню свою «ближнюю» ракету. Все, что падает в районе пары километров, — не в счет. А вот в радиусе километра — уже серьезно, ибо земля трясется капитально, и стекла дрожат по-настоящему. В тот период обострения, помню, стекла мы все заклеили, как в кино про войну, крест-накрест клейкой лентой типа «скотч», и вид у жилдома стал совершенно военный. Жены и члены семей потихоньку уже уезжали на Родину, кто самостоятельно, кто по настоянию, но уезжали, ибо интенсификация ракетных обстрелов на лирический лад совсем не настраивала. Но некоторые все еще оставались, в надежде, что все образуется и ежевечерний «шоппинг» «по Шаркам» (это торговая улица рядом так называлась в просторечии, а на самом деле она была «Аш-шаркийяа», т. е. «восточная») вернется в их размеренный график.

В один из дней весны 1988-го в Торгпредстве проводилась очередная «летучка», утром, окно на первом этаже было открыто и мы мирно слушали «политинформацию», сводки новостей из сообщений радио и местных газет. До производственных вопросов мы дойти не успели, как вдруг воздух спрессовался, в ушах зазвенело и грянул гром. Мне этот удар грома, по поэтической моей сущности, показался ударом Молота Бога Тора какого-то или Молоха по-нашему, по-язычески, Саваофа небесного, столь резким и оглушающим он был. Мощь стихии, которой ничто противостоять не в состоянии. Первое чувство — шок, потом — страх, потом — ужас и желание выяснит немедля, сейчас же, любым способом — КУДА ЭТО??? Медленно и грозно встающий гриб взрыва над кварталом, как в кино, не оставлял сомнений, что это где-то в районе Каррады, где как раз жилдом и стоит, где несколько вилл наших сотрудников-представителей Объединений. Оправившись от ступора, народ бросился кто на машинах, кто бегом, благо недалеко, к жилдому, где остались семьи. Обошлось, кроме треснувших стекол клуба и пары повалившихся шкафов — никаких разрушений.