Багдадский вор. Посрамитель шайтана. Верните вора!

– Стоямба! – Пользуясь общим замешательством, Лев стряхнул с себя трёх адептов и развернулся к «пророку»: – Мужик, у тебя совесть есть? Да, ты остался без джинна, но, по сути, ничего не потерял – город как был, так и есть в твоей власти!

– Хм… это верно.

– А ещё тебе же, скотине, достался чудесный меч эмира, его ковёр-самолёт, тюбетейка-невидимка, волшебный халат. Мало, что ли?!

– Заткнись, уважаемый, не говори ему всего! – взвыл очнувшийся домулло, но поздно.

– Что ты можешь ещё предложить мне за её жизнь? – деловито уточнил шейх.

Оболенский уверенно мотнул головой в сторону пленного эмира:

– Обыщите его! У него должен быть такой полезный кошелёк, в который всё помещается. Я сам укладывал туда кучу волшебного барахла. Пусть скажет, как достать, и пользуйся чем заблагорассудится, но её – отпусти!

– Кто ты такой, чтобы давать мне советы или указывать? – презрительно фыркнул Хайям-Кар, делая знак своим слугам.

– Лёва-джан, ты… дебил!!! – Не сразу вспомнив нужное слово, Ходжа вывернулся и пнул друга под коленку.

Бывший москвич, разумеется, попытался ответить тем же, но не дотянулся. Джамиля билась в лапах фанатика с ножом, а вся площадь зачарованно смотрела, как Хайям-Кару подают старый кожаный кошелёк, извлечённый из-за пазухи низверженного правителя Бухары.

– Но там ничего нет… Хотя, наверное, надо произнести заклинание, – догадался далеко не глупый «пророк», и после двух-трёх тяжёлых зуботычин эмир Сулейман еле слышно пробормотал:

– Кошель аль-Альказар, отдай, что хранишь…

– Так какие ещё чудесные вещи ты клал в кошелёк, о презренный вор из Багдада?

– Ну, всего не упомнишь… – изобразив задумчивость, буркнул наш герой. – Но вроде как минимум старые тапки-скороходы и…

– Довольно, – прервал его Хайям-Кар. – Они будут мои! Эй, кошель аль-Альказар, отдай, что хранишь!

Кошелёк послушно распахнул «пасть», чёрный шейх сунул туда руку едва ли не до локтя, что-то сгрёб и вытащил на свет божий… маленького бешеного шайтана! Нечистый в одно мгновение влез ему на шею и уже оттуда голосом противным, как… не знаю что, придумайте сами, лично мне его голос сравнить не с чем… возопил на всю площадь:

– О мой добрый избавитель! Ты спас меня из страшного плена, где я… э-э… чуть не порезал себе весь зад об… э-э… этот дурацкий меч и был вынужден бегать по стенам проклятого кошелька в волшебных тапках со скоростью ветра! Кто бы знал, как я… э-э… устал и какие у меня мозоли?! Теперь я никогда тебя не оставлю, мой… э-э… благодетель!

Сказать, что все впали в ступор, – значит не сказать ничего…

– О Багдадский вор, сними с меня это-о-о!!!

– Он что, здесь?! – ахнул враг рода человеческого, развернул шейха за уши и пришпорил копытцами. – Не хочу больше с ним… э-э… связываться. Валим отсюда, валим!

Вид по-бабьи верещавшего Хайям-Кара с галопирующим шайтаном на шее был настолько страшен, что от него невольно отшатнулись и самые верные слуги. Обалдевшие горожане стояли, выпучив глаза и замерев, словно статуи, а сквозь их ряды уже пробивался грозный серый ослик, на котором сидела, яростно размахивая мечом, отчаянно вопящая кроха в синем платье и тюрбанчике набекрень:

– Мама, ну теперь-то мне можно убить плохих?!

И, к полному ужасу верных фанатиков, адептов, рабов и приближённых нового «пророка», великий чёрный шейх дрогнул и отступил перед уже знакомой маленькой девочкой на бесстрашном Рабиновиче. Именно этот момент и оказался переломным в самосознании народа…

– Мусульмане, что же мы стоим?!! Бей захватчиков! Свободу нашему эмиру! За благородную Буха-ру-у-у!!!

И могучее людское море, усиленное теми же дворцовыми стражниками, мигом развернувшими копья, огромной волной захлестнуло помост недавней трагедии или, может, уже комедии? Нет, скорее всё-таки трагикомедии с элементами пафоса и фарса!

О, как давно в этом торгашеском городе не было столь грандиозного гулянья! О, с каким восторгом гончары разбивали свои лучшие горшки об головы приспешников Хайям-Кара! О, как умело молотили их в печень тяжёлые кулаки привычных к кувалдам кузнецов! О, как умело вязал в узлы незадачливых оккупантов знаменитый ткацкий квартал! О, как отчаянно могучая Ирида аль-Дюбина пыталась выловить свою непослушную дочь, гоняющую на ревущем Рабиновиче самого чёрного шейха! О, какая жалость, что ни мне, ни вам не довелось принять достойного участия в этом воистину всенародном празднике освобождённого города!

Прошу прощения. Разумеется, на всех читателей не угодишь, да и, конечно, я не прав, говоря за всех. Быть может, подавляющему большинству из читающих эту книгу как раз таки и близко ни разу не хотелось лезть в восточные междоусобицы. Драка сама по себе вообще мало кому описательно важна. Этот дал тому в нос, а тот этому в ухо, кому зуб выбили, у кого глаз заплыл, почки отказали, коленная чашечка хрустит, бровь рассекли, в солнечное сплетение врезали…

Очень интересно, да? Мне нет…