Багратион

- Надо быть, думает Наполеон, что выйдем мы из города в открытый бой, толковали офицеры на террасе Молоховских ворот, где обосновался штаб Дохтурова. - Врешь, брат! Обчелся!

Генерал только что пообедал и, раскрасневшись от недомогания и жары, прилег отдохнуть с кожаной подушкой под головой. Но, вспомнив что-то, сказал адъютанту:

- Прапорщик там пехотный, внизу... Позови-ка! Через минуту явился прапорщик, бледный и взволнованный.

Дохтуров достал из кошеля сторублевую ассигнацию.

- Остыдился, братец... Сакремент! Прогулял деньги и стреляться вздумал? Дурак! Не деньги нас наживают, а мы - деньги. Бери! Да не стесняйся, бери! Я еще наживу, а помочь найду ли случай - бог весть!..

Прапорщик кланялся и лепетал слова благодарности, а генерал уже повернулся к нему спиной, удобно подмостив под ухо подушку. Штабные офицеры сейчас же отыскали какую-то сломанную дверь и пристроили ее над стариком, как навес от солнца.

- Тише, господа, тише... Не шумите - генерал отдыхает. Не разбудить бы!

Но Дохтуров и спал и не спал. С одной стороны, он слышал эти шепоты, трогательно доказывавшие ему общую любовь, и, стало быть, не спал. С другой - шепоты были так приятны Дмитрию Сергеевичу, что, погружаясь в тихое спокойствие, он не в силах был не только встать, но и глаза открыть, следовательно, спал.

В три часа дня приехал из передовой цепи начальник корпусного штаба.

- Кажется, французы зашевелились...

И вдруг над Красненской дорогой одна за другой взвились две ракеты. Начальник штаба начал рассылать офицеров по частям, - он ждал боя.

- Не след ли Дмитрия Сергеевича разбудить?

Взвилась третья ракета. И смерч из ядер и гранат налетел на город. Несколько ядер ударилось в террасу. Дохтуров поднял голову, посмотрел кругом мутными глазами, вскочил и крикнул:

- Лошадь!

Французская артиллерия била навесно. Густые цепи стрелков бежали к городским стенам, врезаясь между батареями. Перестрелка ширилась и росла. Ней атаковал Королевский бастион, Понятовский наступал слева, а Даву шел между ними. Головы французских колонн равнялись, потом делалась правильная деплояда, и огромное поле перед городом все гуще и гуще покрывалось длинными линиями пехоты. На берегу Днепра, по садам, расположенным на горе, французы уже теснили русских, сбрасывая в овраг Красненского предместья. Понятовский был уже под городской стеной. Ней - почти на Королевском бастионе, Даву рвался в Рославльское предместье.

У Молоховских ворот начинался беспорядок. Зубцы стен, отбитые ядрами, валились вниз, на полк иркутских драгун. И драгуны мялись, отступая к воротам. Чуя позади себя неладное, и пехота начала подаваться ото рва к воротам. Но здесь она попадала под копыта ярившихся драгунских коней. Какой-то огромный длинноусый гусар вертелся среди иркутцев с казачьей пикой в руках и рычал:

- Стой, р-ракальи! Заколю!

И он действительно с неистовой силой колол своей пикой в крупы драгунских коней, гоня их вперед.

- Это Фелич! - заговорили в свите Дохтурова. - Откуда он взялся?..

Внезапный грохот оборвал разговоры. Граната лопнула на том месте, где только что бесновался ротмистр, Фелича не стало. Топча пехоту, иркутские драгуны ринулись в ворота. То, что происходило здесь, должно было гибельно отозваться на Днепровском мосту и у ближайших к нему Никольских ворот. Правда, там командовал Неверовский... Дохтуров подскакал к роковому месту. Глаза его были налиты кровью. Он сорвал с себя галстук. Жаркий пот катился с его круглого лица. Тяжко дыша, соскочил он с лошади, вынул шпагу и стал в воротах под дождем пуль.

- Ваше высокопревосходительство! - кричал начальник корпусного штаба. Что вы делаете? Вспомните семью, детей!

- Оставь меня, братец! - прохрипел генерал. - Здесь жена моя - честь, а войско - дети! Он обернулся к солдатам.

- Сакремент! Братцы! На каждом ядре, на каждой пульке судьбой написано, кому пасть от них! Вон драгун свалился... Хотел уйти, и убит... Не ушел! Когда смерть нагоняет солдата - стыдно солдату бежать... Славно там умереть, где место долгом указано!.. Сакремент!

Никогда Дохтуров не был так красноречив, как в эту отчаянную минуту. И не напрасно! Драгуны оправились. Пехота двинулась вперед. И живой, быстрый огонь ее, к которому сейчас же прибавилась картечь ближних пушек, с двух сторон начал поливать засевших в красненском овраге французских линейных. Путь между рвом и стеной был снова в русских руках. Атака Молоховских ворот не удалась. Доктуров смотрел теперь туда, где бился Неверовский...