Багряная летопись

— То-то и есть, что шашка — первое наше оружие. Любить ее надо и владеть, как своею собственной рукой. Даже в партейной песне поется, что добьемся мы освобождения своей собственной рукой, а не пулей или там штыком. А почему? А потому, что нет удара сильнее, как шашкой. В германскую я многих солдат видывал, раненных в голову: попала, к примеру, пуля в бровь, вышла за ухом, а человек жив остался и снова воюет. А уж если шашкой по голове достанешь, он более воевать не пойдет, тут и ляжет на веки вечные. Вот Василия Ивановича Чапаева взять, командира нашего: велика ли сила в нем? И всего ничего. А уж если шашкой даст — голова надвое, значит, владеет он шашкой досконально, как своею собственной рукой. А потому и воюет храбро и нам с ним хорошо. Ясно я высказался? В том и секрет, что надо чуять ее, как свою руку. Ну, тогда хватит курить, товарищи красные птицы, и поехали-ка мы на работку. Правильно я говорю, Еремеич?

— Святая правда каждое твое слово!

— Ну, вот и хорошо: рыбак рыбака чует издалека…

К вечеру этого дня Володя и Гриша могли срубить уже по три-четыре лозы, воткнутые на тренировочной дистанции, а к концу недельного срока лихо срубали уже по шесть-семь лозин.

На восьмой день Чапаев и Фурманов прибыли к молодым кавалеристам принимать экзамен. Чапаев, приехав в село Палимовку под Бузулуком, с утра занялся штабными делами 25-го кавдивизиона, расположенного здесь, а Фурманов направился к большому сараю, бывшей конюшне, где в это время проходили политзанятия.

— Садитесь, товарищи, рапортовать не надо, все вижу сам. Я хочу продолжить ваше занятие на особый лад. Ваш руководитель, — он указал на Еремеича, — совершенно правильно говорил вам сейчас, что сила нашей армии — в ее сознательности, в понимании ею революционного долга. Довожу до вашего сведении, что нашей дивизия предназначается стать ударной силой фронта. Чтобы вы лучше понимали, что такое чапаевская дивизия и какими должны быть чапаевцы, я хотел бы вам сегодня немного рассказать о нашем начдиве…

Молодые бойцы радостно зашумели, задвигались, устраиваясь поудобнее, и стихли, обратившись в слух.

— Отец у него был мордвин, а мать — русская. Жили они в большой нужде. На одиннадцать едоков приходилось всего две десятины земли, да и та была очень плохая, суглинистая. Отец Василия Ивановича, Иван Степанович, зимой плотничал, чтобы подработать денег, а потом и вовсе бросил землю. Убегая от голода, семья перебралась в небольшой волжский городок Балаково, где Иван Степанович целиком занялся плотницким ремеслом. А Вася, то есть Василий Иванович, которому было тогда всего двенадцать лет, пошел «в люди». Работал у купца на побегушках, помогал кухаркам, дрова колол, баню топил; потом получил «повышение»: хозяин поставил его за прилавок. Но купец старался и Василия Ивановича поучить «купеческой грамоте». А по этой грамоте обсчитывать покупателей надо было так: сорок да сорок — рубль сорок, да коробка спичек — пять, а всего два сорок пять. И Василий Иванович взбунтовался против этого, потому что был честным человеком. Ну, что дальше произошло — понятно. Как вы думаете, что было? — с улыбкой обратился он к здоровенному Федору Тихову, который слушал его открыв рот.

— Стало быть, Василь Иванович купца-то и прикончил? — раз-другой моргнув, догадался тот.

Грохнул хохот.

— Ну, кто скажет? — смеясь, повторил вопрос Фурманов.

— Купец его выгнал! Да еще, небось, с треском! — вскочил Володька.

— Ну, правильно. А вы, товарищ, думаете, — спросил он Федора Тихона, — что будущий революционер должен начинать с разбоя?

— Никак нет, товарищ комиссар. Нам товарищ Еремеич уже разъяснял, что революционер — в нем главное сознательность должна присутствовать. И даже предупреждал, что особо сознательных будут записывать, значит, в партейных.

— Предупреждал уже, значит? — улыбаясь глазами, сочувственно переспросил Фурманов. — Хорошо. А какими еще качествами должен обладать боец партии? Кто знает?

— Смелостью!.. Умом!.. Военной ухваткой!.. Стрелять должен хорошо!.. — послышались предположения со всех сторон.

— Все правильно! — поднял руку Фурманов. — А вот расскажу я вам один поучительный случай из боевой биографии Василия Ивановича, а вы соображайте сами, что самое главное.

…Командовал тогда Чапаев первой бригадой Самарской дивизии и прикрывал город Николаевск с северо-востока. И вот получает он приказ от начальника дивизии, который, надо сказать, несколько растерялся и приказал отойти дивизии к югу. Николаевск был сдай без боя.

Чапаев расценил этот приказ как неправильный, и, несмотря на то, что Николаевск, находившийся в тылу его бригады, был уже занят противником, Чапаев решил разбить прежде всего трехтысячный отряд Чечика, что был перед его бригадой, а потом внезапным ударом двух полков освободить от противника Николаевск.