Багряно-алая

Делаю глубокий вздох, сажусь, осматриваю все вокруг. Каждый сантиметр бесконечно пуст и одинок без дьябольера. Но с этим я ничего не могу сделать, здесь я совершенно бессильна. Я могу только запоминать, впитывать, закрывать на ключ каждое воспоминание, которое невольно возвращает меня к нашей близости.

Смотрю на место рядом с дверью, где мы с Тэоном стояли рядом, и я сделала свой выбор. Там же он сделал мне предложение. Там я стала абсолютно счастливой. Берусь за кольца на моем безымянном пальце и с нежностью разглядываю. Все, что мне осталось от моей любви…

Поднялась на ноги, походила по комнате, поискала драгоценности. Нашла цепочку и повесила на нее кольца, надела на шею. Замерла напротив зеркала и окинула себя беглым взглядом. Горе меня подкосило, круги и синяки под глазами, щеки совсем впали, глаза красные и опухшие. На соблазнение я была явно не готова.

Но то, что я задумала, не включает в себя соблазнение.

Суккуб несколько обеспокоен, что-то там шевелится, но я пока не признаюсь ему в своей затее. Просто запечатлеваю нечто ледяное в собственном взгляде, запоминаю, продолжаю покрывать коркой льда свое израненное сердце.

Иду на кухню, готовлю завтрак, конечно же вспоминаю, как готовила его для Тэона. Но не горюю, больше нет. Кажется я выплакала целое море слез, но знаю, что там еще осталось пара океанов.

Не важно, это уже теперь не важно.

Входная дверь хлопает, в дверях появляется Ян. Сначала вижу тревогу в его глазах, как будто он не знает, чего от меня ожидать. Что есть, то есть. Заставляю тарелками стол и приглашаю его на завтрак.

– Как ты? – Уточняет.

Глупый вопрос, который словно нож, вонзается в свежую рану. Делаю глубокий вздох, чтобы только не запустить в инкуба тарелкой. Садится за стол, берется есть.

– Ты уходил, – замечаю, намеренно игнорируя этот ненавистный мне вопрос.

Как я? Как после того, как убили мою любовь, идиота кусок!

Сдерживаюсь.

– Пополнял энергии, – объясняет, начинает есть.

Как и в случае с остальными мужчинами, Ян уплетает все довольно быстро. Поскольку я все еще слаба, когда он приближается ко мне, чтобы поделиться энергией, не сопротивляюсь. Не касается моих губ, поглощаю все, что он мне предлагает. Больше мне это не понадобится, но в последний раз восполнить нужно.

Когда заканчивает, выдыхает и усаживается обратно на стул. Ждет.

– У меня есть к тебе предложение, – сообщаю.

– Какое?

С одной стороны он насторожен и немного не ожидал, но с другой стороны он все-таки умен и догадлив, допускал подобное развитие событий.

– Ты научишь меня всему, что умеешь. Драться, сражаться, сотворишь из этой слабой тряпки, кем я являюсь сейчас, смертоносное оружие.

Ян ухмыляется. Теперь, когда я озвучила то, что было для него неизвестно, он допускает снизить градус беспокойства. С неизвестностью сражаться труднее.

– Руби…

– Я не закончила, – жестко и твердо, глаза Яна насторожено пронзают в ответ. Он видит, что что-то поменялось, что-то совсем иное зарождается в моих вселенных. План. – Взамен я помогу тебе освободить Аманду.

Вспышка то ли отчаяния, то ли нестерпимой надежды проносится в его глазах. Но не смеет верить слишком быстро.

– Ты не сможешь, – качает головой, не доверяет, боится.

Во-первых, кто я такая? Полудохлая суккубка, полная отчаяния? Во-вторых, план такой себе, он просто не понимает и не принимает его. Потому что надежда действует как яд, стоит только маленькому отголоску вспыхнуть на задворках, и она поглотит собой все. Слепая, обреченная неизбежность верить, что все будет хорошо.

– На мне нет метки Ойелета, – сообщаю то, что он итак знает.

Молчит. Сначала все еще продолжает смотреть с недоверием, а потом нервно сглатывает и укладывает руки на стол. Дрожь пытается скрыть, но я сейчас слишком хорошо подмечаю детали.

– Я не знаю, где именно она находится, – осторожно признается.

– У меня есть кое-кто, кто может нам в этом помочь, – сообщаю.

Все еще смотрит на меня с недоверием. Надежда заполоняет его, но он слишком умен, чтобы погрузиться в эту пучину целиком и полностью. Догадывается, предполагает, но нужны подтверждения.

– Зачем тебе становиться сильной, Руби?

Подаюсь вперед медленно, как-то даже с угрозой.

– Затем, что я найду каждого, кто причастен к его смерти и разорву на тысячу частей.

Смотрит мне в глаза, не сомневается в моей решимости. Лишь вскидываю брови, напоминая, что именно он просил меня бороться. Вот я и буду бороться. Пусть они убили его, пусть его больше нет. Но нет никого страшнее убитой горем женщины. Им бы стоило думать об этом раньше, но теперь – им несдобровать.

У меня ничего не осталось кроме самой себя. И именно себя я собираюсь усовершенствовать, дабы совершить возмездие.

Я отомщу за тебя, любимый.

Глава двадцать четвертая

Гил

Сколько дней я уже здесь? Десятки или тысячи? Мне это неведомо. Я просто пытаюсь отключаться, когда приходит дьябольер… чтобы не чувствовать, не знать, что он творит со мной.

Но что-то разительно меняется. Замечаю это в невообразимой тишине. Он страшен, я не могу этого отрицать, но он другой. Он меня щадит. Зато Вэнс…