Багряно-алая

Ненавязчиво касаюсь его водолазки, тяну вверх. Не сопротивляется, поддается, обнажает свой идеальный торс. Смотрит на мою грудь, не может сдерживаться, касается моей шеи, ключицы, спускается ниже. Желание усиливается, мой суккуб шевелится, почти требует. Но усмиряю, потому что с Тэоном это всегда другие чувства, всегда все совсем другое.

Тянусь к его брюкам, он опасливо кидает на них свой полный вожделения взгляд. Знает, что хочет, но помнит, что нельзя…

Медленно, словно во сне, расстёгиваю ремень, затем пуговицу, это становится трудно делать с его набухшей плотью. Когда думаю о нем, дрожу, потому что… это не тоже самое, что с остальными. Совсем иное…

Молния вниз и Тэон выдыхает стон, чуть приподнимаюсь и ловлю его поцелуем. Томление невыносимо, сопротивления больше нет…

Сцепляет руки у меня на спине, прижимает, заставляет почувствовать… выдыхаю стон в губы, спускаю боксеры, обнажаю его плоть…

Обрывает поцелуй резко, кидает взгляд вниз, извиняется всем своим видом…

– Я не могу не хотеть тебя, – признается, помнит, как я реагировала раньше на его поцелуи, как называла это осквернением. Приятно, как же приятно… – Ни один мужчина в этом мире не смог бы устоять.

Жду, когда он коснется взглядом моих глаз, настаиваю. Он смотрит, замирает и сердцем, и дыханием. А я кладу руки ему на лицо и выдыхаю:

– Но я хочу тебя.

Мгновение промедления, за которые рождаются и погибают целые вселенные, глаза в глаза. Срывается, барьеры падают, невозможно сопротивляться. Впивается глубоким поцелуем, разводит мои ноги, сжимает мою грудь, мою талию, мои бедра… ниже… касается линии моего белья, низ живота буквально взрывается. Еще ниже… стоны… доходит до моей промежности и отодвигает ткань в сторону, берет свой орган и пристраивается…

– Я знаю, что ты сможешь, – выдыхаю, – пожалуйста… я хочу тебя… только тебя…

– Руби, – какими силами он сопротивляется? Почему он думает прежде всего о моей безопасности? – Я не смогу…

Прижимаюсь к нему, подтягиваюсь, не даю ему даже возможности.

– Сможешь. Я знаю, что сможешь. Я хочу принадлежать только тебе, никому больше… пожалуйста…

Выдыхает стон, водит головкой вверх-вниз, жаждет пронзить меня, дыхание оглушает, не томи, прошу…

Настраивает, медлит, но начинает входить… выдыхаю стон наслаждения, а он распахивает глаза и замирает. Смотрит. Наблюдает. Вина в его глазах невыносима, царапаю его грудь…

– Пожалуйста… – молю, глаза мутнеют от осознания – прошу, Тэон… я хочу принадлежать только тебе…

Еще какое-то время смотрит мне в глаза, а потом делает глубокий вздох и опускается к моему лицу, прикасается поцелуями, убирает свой возбужденный до предела орган.

– Нет… – не могу больше, настаиваю, настраиваю сама – пожалуйста…

Роняю слезы, требую, но Тэон непреклонен, перехватывает мои руки и заводит их наверх. Держит, смотрит на меня, ласкает взглядом.

– Руби…

Требую одним взглядом, призываю.

– Ты не понимаешь, – смаргиваю слезы, – Ойелет хочет, чтобы я рожала ему демонов. Но я этого не хочу, ни за что не хочу ему принадлежать. Сделай меня своей, сейчас, прошу…

Взгляд мутнеет, он едва может себя контролировать.

– Руби… – отстраняется, но я прижимаюсь к нему, касаюсь промежностью его желания.

– Тэон… – соблазняю, знаю, что нельзя, но…

Осмысленность в его взгляде меня пугает, отрезвляет. Он укладывает меня на спину и нежно поглаживает мое лицо.

– Ойелет не решится к тебе прикасаться, пока не освободится, – сообщает он, – а этого в ближайшее время не случится.

– Откуда ты знаешь? – Хмурюсь, а его улыбка отвечает мне на этот вопрос. – Ты…

Мягко кивает и утопает в поцелуе. Что? Ничего не понимаю…

– Как?

– Это не важно. Главное, что до первого марта я все сделаю, чтобы ты стала моей, – еще один поцелуй.

Обещание. Его обещания, словно исцеление. Я хочу его, безумно хочу, но… ведь его обещаниям можно верить. Как он это сделает? Что он предпримет? Разве в его власти меня спасти? В его власти сделать меня своей?.. Не понимаю, но…

Ведь я знала условия: ему до меня не добраться. А он преодолел заклятия Ойелета, проклятие паучихи. Разве теперь он может мне соврать?

Я стану принадлежать ему первого марта…

Обнимаю его, он ластится, улыбается и прижимается ко мне всем своим естеством. Он желает меня спасти, даже несмотря на желание… это безумие… как нежно… как много, чтобы вынести, как сильно, чтобы обуздать бурю чувств.

Укладываемся удобнее, он заключает меня в свои объятия, я прижимаюсь к нему. Вместе…

– Мы ведь останемся здесь сегодня? – Робким шепотом нарушаю благодатную тишину.

– Это наш дом, Принцесса, – напоминает. – Мы можем больше вообще отсюда не уходить.

Улыбаюсь и прижимаюсь сильнее.

Как же хорошо…

Блаженство. Мой личный рай, мое спасение. Просыпаюсь наутро, понимаю, где нахожусь, осознаю и… хочется плакать от радости. Его объятия такие надежные, не отпускал меня всю ночь, а я не смела высвобождаться. Любимый…

Поднимаю голову, улыбаюсь ему в ответ.

– Доброе утро, Принцесса, – целует он.