Багровое небо

Кажется, цверг не мог сфокусировать взгляд, но, посмотрев сначала на Йена, потом на дока, скользнув взглядом по Осии, он остановился на Ториане Торсене.

— Ториан дель Ториан… Вернист бельдарашт вестри дель фоддер дель фоддер вестри.

До этого момента Йен не знал, что понимает язык вестри — дар языков, который иногда передавался от Осии, не проявлял себя, пока не был использован. Ториан дель Ториан, сказал цверг, друг Отца Вестри.

Ториан Торсен кивнул и ответил на том же языке:

— Воистину, я тот, кого ты ищешь. Лежи спокойно, Сын Вестри, и позволь моим друзьям вылечить тебя. Раны твои серьезны, и некому зализать их.

Человек продолжал вырываться.

— Ну же, — сказал Йен на берсмале, — лежи спокойно, как он говорит.

— Твой покорный слуга… — Вестри глотнул воздуха. — Нет, ты должен выслушать… — Его охватил приступ кашля, причем в уголках толстых губ показалась кровь. — Твой покорный слуга прибыл, чтобы предупредить тебя и твоих близких, о друг Отца. Сын Фенрира отправился за твоей кровью.

Едва ли что-то новое. Волки приходили в ночь, названную в городе Ночью Сынов…

Черт, неужели снова?

Док Шерв тихонько выругался — что-то насчет телосложения, достойного быка, — и снова ткнул шприцем в капельницу.

— Вели ему заткнуться и лежать смирно, Ториан. Он на грани, а квота на покойников на этот год у меня вышла. Поговоришь с ним позже, если он выживет. Обещаю.

Ториан коснулся рукой ноги вестри.

— Спи ныне, Сын Вестри, — сказал он. — Ты выполнил свой долг.

— Спать? — Глаза цверга слипались. — Нет, то смертная тьма тянет руки к твоему слуге. — Цверг стиснул челюсти и сжал кулаки.

— То лишь сон. Не борись с ним, позволь ему объять тебя, Сын Вестри.

— Молю тебя, вспомни имя Валина, сына Дурина, пред лицом Народа, — прохрипел цверг. — Скажи им: «Он предупредил меня, как ему было поручено». Умоляю, вспомни имя твоего слуги перед Народом.

Глаза закрылись.

Цверг лежал неподвижно, и на мгновение Йен подумал, что цверг — Валин, ведь так его звали? — мертв.

Но нет, монитор над его головой показывал удары сердца. Удар. Еще удар… Док улыбнулся зеленым волнам на осциллоскопе и мягко положил кислородную маску на нос вестри.

— Похоже, это была предсмертная речь, — сказал он, стягивая перчатки и отходя от стола. Док погрозил пальцем цвергу. Кончики пальцев у дока были сморщенные, будто он слишком долго держал руки в воде. — Оставь ее до другого раза, малыш. Сегодня она тебе не понадобится.

Док повернулся к Йену.

— Ну-ка, посмотрим теперь твое плечико. — Длинные пальцы аккуратно прощупали больное место.

— Я бы сказал, что не все так плохо.

— Вот получишь диплом о высшем медицинском образовании, тогда и будешь ставить точные медицинские диагнозы. Не все так плохо!..

Йен расслабил мышцы, державшие плечо напряженным. Боль была такой сильной, что желудок взбунтовался: юношу вырвало. Он едва успел отойти от стола, чтобы заблевать только пол.

Сильные руки Торсена уложили его на ближайший стол на правый бок.

Док уже держал шприц в руках, а Марта расстегнула ремень Йена и приспустила штаны.

По правой ягодице провели чем-то холодным, и доктор сказал:

— Сейчас будет укольчик.

Затем последовала жгучая боль, которой было далеко до боли в плече.

— Как говорят, — снова раздался голос Боба Шерва, — получите рецепт и спрашивайте в аптеках. — Док похлопал Йена по ноге и добавил: — Теперь дайте ему минут пятнадцать, пусть расслабится и заснет, а мы сделаем пару снимков

Перед глазами Йена все поплыло. Лекарство не должно было подействовать так быстро, но теплое онемение уже охватило тело и разум.

— Слышал, что я говорил Валину? То же относится и к тебе. Поддайся лекарству, не борись, мой мальчик.

Нет, что-то было не так. Йену не расслабиться, пока недостает какой-то его части. Он пытался бороться с темнотой, но не вполне чувствовал даже свое тело.

— А-а, понял. — В голосе Осии прозвучала нотка удивления.

Шаги по кафельному полу. Жесткие пальцы разомкнули его кулак и вложили знакомую рукоять.

Пальцы сомкнулись на рукояти «Покорителя великанов».

Вот теперь порядок.

Йена окутала теплая волна мрака.

Глава 4

Городской совет

Джефф Бьерке остановил патрульную машину перед домом Торсенов, там, где летом расстилалась лужайка, рядом с большим старым фургоном Боба Аарстеда. Он положил дробовик на специальный держатель, несколько раз подергал, чтобы убедиться, что оружие встало на место, и только потом открыл дверь.

Нет, не стоило беспокоиться, что внутрь залезет какой-нибудь малыш и доберется до ружья, не в такую же холодную ночь, но если постоянно делать правильно, как учили, то потом не придется беспокоиться, сделал ты на этот раз все как надо или нет.

Джефф поскользнулся на льду и непременно упал бы, не вцепись он в боковое зеркало большого фургона.

Спасибо, Боб, подумал Джефф, переводя дух. Ведь непременно снова упал бы на пистолет и поставил бы синяк — в который раз — на все то же правое бедро. Сейчас обошлось выбросом в кровь адреналина и сбитым на сторону зеркальцем. Джефф хотел было поправить зеркало, но потом покачал головой — лучше пусть Боб сам.