Багровое подземелье

– Нет, это на неё не похоже, – подумав, ответил Ганс. – И она орала по-настоящему.

– В смысле?

– Напугалась. Ну да, полетишь вниз головой – заорёшь… Кстати, где твой рюкзак!

– Просрал, пока с горы летел. Тебе он, кстати, не попадался?

– Нет. Я бы сказал, ты чё…

– Блин! У меня же там череп!

– Да срать, нам Вичку искать надо!

Они ещё с полчаса шарили по оврагу, заглядывая под кусты и поваленные деревья, надеясь найти если не Вику, то какие-то следы её присутствия. Но то ли следопыты из них были посредственные, то ли их подруга действительно улетела на зонтике, как Мэри Поппинс.

– Смотри!

Сашка-Принц стремительно обернулся: он решил, что Ганс нашёл-таки бесчувственную девушку. Но тот указывал на тёмное отверстие в земле.

– Это здесь ты нашёл череп уродца?

Принц подошёл.

– Слушай, тут такое дело… Дыра точь-в-точь такая, как я видел. Но она была не здесь. Там, дальше.

– Она, что, путешествует? Открывается в одном месте, а в другом закрывается?

– Фиг знает…

Ганс наклонился к пещере.

– Эй, Принц! А это не просто яма. Теплом веет. И сыростью. Как будто там теплоцентраль и труба пробита.

– Может, это она и есть?

– Кто?

– Не «кто», а «что». Может, тут трубы проходят?

– Нет, Принц, не то. Ты слышал, чтобы из канализации розами пахло? А тут пахнет. Принюхайся.

Тёплый влажный воздух, поднимавшийся из отверстия в земле, действительно нёс ароматы нездешних цветов. Оттуда доносились странные звуки: отдалённое журчанье воды по камням, шелест длинных широких листьев, щёлканье, скрежет и стрекотание, точно на июльском лугу в солнечный полдень.

Парни принюхивались и прислушивались к окну в странный подземный мир, и вид у обоих был одинаково ошалелый.

– Ганс, а она не могла туда нырнуть? – предположил Принц.

– Вичка? Да ну, она бы, если бы нашла эту дыру, сперва нас позвала. Она же не дура…

– Эй, пацаны! – явственно, хотя и глухо, донеслось из окна в подземный мир. – Я здесь!

– Вичка, ты? – хором закричали Ганс и Принц.

– Я, я, натюрлих! Лезьте сюда, вы офигеете!

– Так, я за ней, ты жди нас! – Ганс решительно полез в пещеру.

– Хрен тебе, – сказал Принц. – Идём вместе.

* * *

На другой день после того, как трое подростков не вернулись домой, а их телефоны молчали, родители понеслись в полицию. Там не спешили заводить розыскное дело, мягко намекнув, что великовозрастные деточки, наверное, зависли где-то на вписке и ещё не протрезвели. Через несколько часов, благодаря закону пяти рукопожатий, отцу Ганса удалось выйти на умеренно большого начальника, который позвонил, куда надо, на кого-то наорал, кого-то попросил, и государственная машина заработала. Довольно скоро по биллингам установили, что мобильники ребята перестали отвечать в Левобережье. Копы стали нервны, деловиты и на расспросы встревоженных родичей отвечали всё более скупо.

Левобережье пользовалось в городе дурной славой. Холмы, поросшие «пьяным лесом», заброшенные полуразалившиеся дачи, уродливо искривлённые одичалые яблони, похожие на лапы лезущих из-под земли чудовищ, карстово-суффозионные воронки и внезапно возникающие трещины в земле, туман, наплывающий из ниоткуда хоть ночью, хоть в середине дня – всё это создавало тягостную атмосферу, которая угнетающе действовала даже на завзятых скептиков. Если там собирались выпивохи, то чаще, чем где-либо ещё, их посиделки заканчивались бессмысленной поножовщиной. Многие выбирали Левобережье, чтобы свести счёты с жизнью.

Поэтому полицейские не очень удивились, когда спустя неделю после пропажи трёх подростков обнаружили в лесу повесившегося древнего старика.

Удивительным показался разве что возраст самоубийцы. Люди преклонных лет редко кончают с собой. Они повидали и пережили слишком много, и никакие жизненные невзгоды не сравнятся с ожиданием близкой кончины.

От мысли о том, какой неописуемый ужас, какое горе погнало старика в петлю, становилось не по себе.

Документов при старом висельнике не было, отпечатки не значились ни в одной картотеке, но на нём была одежда, которую указали родители пропавшего Ганса: брюки карго, брендовый свитшот, ботинки – всё, вплоть до носков и нижнего белья. В кармане брюк нашли школьную тетрадь Ганса. Половина страниц была выдрана, а на оставшейся была неровным, болезненным почерком записана история, от которой у видавших виды полицейских шевелились волосы.

«17 мая 202* года. Я, Шнайдер Ганс Антонович, пишу (зачёркнуто несколько фраз).

Это я, не ищите меня больше. Если вы это читаете, значит, я умер.

Где ребята и что с ними – не знаю, но надеюсь на лучшее.

Самое главное:

Подземелье убивает.

Накануне, 16 мая, мы, то есть я и мои одноклассники, Виктория «Вичка» Викторовна Рашкина и Александр «Принц» Петрович Одминчук, гуляли по лесу. Александр показал нам череп неизвестного науке существа и мы решили поискать в том месте, нет ли там ещё ископаемых останков.