Багровый пик

Начать это движение оказалось гораздо проще, чем резко остановить его. Прежде чем Эдит успела прийти в себя от промаха, слева от нее из тумана появилась темная фигура. Топором Люсиль нанесла ей еще одну рану – теперь она рассекла бедро Эдит. Лопата ударила по паровому котлу, когда Эдит попыталась нанести ответный удар нападавшей. Со своей ногой она не могла преследовать убийцу, поэтому ей оставалось только смотреть, как ее мучительница опять исчезает в завихрениях тумана.

На площадку, укрытую дымкой, опустилась тишина – злобная и пронзительная. Напрягая слух, Эдит поворачивалась вокруг своей оси, заставляя брошенные механизмы и истекающую кровью землю вращаться вокруг себя. Она не имела представления, где находится Люсиль и откуда она появится в следующий раз. Она не знала, жив ли еще Алан.

Секунды превращались в минуты, и необходимость постоянно находиться настороже полностью истощила ее последние силы. Вес лопаты заставлял ее стоять, откинувшись назад, а ее руки от кисти до плеча сводили судороги. Когда силы совсем оставили ее, она стала таскать лопату за собой. Эдит не собиралась таким образом выманивать Люсиль, но все получилось именно так.

Между механизмами мелькнула темная человеческая фигура и тут же исчезла – она уже не торопилась, как бы прощупывая слабые места защиты Эдит. Девушка прекратила поворачиваться и, взяв лопату в обе руки, приготовилась к нападению, которое было неизбежно.

Появившаяся из тумана Люсиль, размахивавшая топором во все стороны, наступала на Эдит со стороны раненой ноги. На этот раз женщине удалось увернуться, отклонившись назад и выставив лопату между собой и топором. Сталь ударила о сталь, подушка тумана поглотила звуки. Лопата была длинной, поэтому двигалась она медленно, даже если держать ее двумя руками; но Эдит не сдавалась, так как выбора не было. Каждый раз, когда Люсиль атаковала, она парировала удары. Но в тот момент, когда она отступала, топор ударил по черенку лопаты, как раз возле ее рук, и отсек металлическое жало. Не успев опомниться, Эдит получила еще одну рану.

В полном отчаянии она схватила остатки упавшей лопаты и стала наносить удары в глаза и лицо Люсиль. Но ее движения опять были слишком медленными, еще медленнее, чем раньше, потому что ее руки становились все слабее. И топор вновь пробил ее оборону. На этот раз порез был глубже, чем раньше, и кровь хлынула по внутренней стороне рукава ее ночной рубашки.

Эдит знала, что больше не сможет сопротивляться яростным атакам противницы. Подняв лопату, она стала отступать и отступала до тех пор, пока не скрылась в тумане, где смогла на какое-то время спрятаться. Ее всю трясло, и на чистый снег падали капли ее крови. То, что Люсиль не стала ее преследовать, совсем не успокоило Эдит. Убийца была настолько уверена в своих силах, что собиралась продолжать эту жуткую игру как можно дольше.

Женщина была благодарна, что ночная рубашка скрывает ее раны – она боялась, что если бы увидела, насколько они серьезны, то сдалась бы, встала на колени и склонилась перед неизбежным. Больше чем когда-либо ей была необходима вера в себя. Она должна придумать историю настолько яркую, что она поможет ей выстоять.

Однажды, давным-давно, жили-были:

Любовь.

Смерть.

Призраки.

И жили они в мире, погруженном в кровь.

Кровавый туман опускался на место убийства, а потом медленно стекал по пустым и высохшим шахтным выработкам к красной глине, которая пузырилась и лопалась на мерзкой плитке цвета белой кости. Земля багрового цвета пробивалась сквозь грязь. Аллердейл Холл был окружен ярко-красным пятном, которое медленно подбиралось к босым ногам Эдит.

Но это было еще не самое страшное.

За ней должно было прийти дитя ада. Неумолимое и неостановимое существо, полное безумия и ярости, которое уже калечило и убивало и будет и дальше калечить и убивать, если только Эдит не нанесет удар первой. Но она была слаба, кашляла кровью и поминутно спотыкалась, а этот монстр уже успел забрать жизни других людей – и их души, которые были сильнее и искреннее, чем ее.

Снежинки слепили распухшие глаза Эдит василькового цвета; красные капли блестели на ее золотых волосах. На ее правой щеке зияла открытая рана; подол ее тонкой ночной рубашки был пропитан кровью и гнилью и стал заскорузлым от подсыхающих сгустков крови.

И красной глины.

Везде, куда она ни бросала взгляд, Эдит видела только тени – красные на красном и на красном. Если она выживет, она что, тоже присоединится к ним? Она что, вечно будет бродить по этому про́клятому месту, охваченная яростью и страхом? Это совсем не то место, где стоит умирать.

Призраки существуют в реальности. Теперь я точно это знаю.

Конечно, теперь она знала гораздо больше. Если бы только она догадалась соединить фрагменты этой жестокой истории чуть раньше. Но она поняла это слишком поздно, чтобы спасти себя и Алана, который столь многим рискнул ради нее.

Скрытая снегопадом и багровым туманом, девушка мельком увидела бегущие ноги.

Это Люсиль Шарп идет по ее душу.