Байкал. Книга 6

– Ну, пополнел не только я, и Аяя теперь не похожа на тень тростника, обрюхатил-нето, Богиню Любви? Так спустя недолгое время не одна Басыр станет качать зыбку с младенцем! – сказал Мировасор, расчитанно громко и радостно.

– Не думаю, Мировасор, что тебе нынче стоит так хорохориться, – сказала Рыба, поморщившись.

– Разве кто-то давал слово женщине по имени Рыба? – вскинулся Мировасор.

– Если ты ещё раз посмеешь неуважительно обратиться к Рыбе или к кому-то другому здесь, я казню тебя уже без предупреждений, – сказал я.

А после оглядел всех присутствующих, а здесь, в этой просторной горнице собрались ныне все известные мне предвечные, кроме Арит и тех, кого Мировасор притащил из-за океана. Потому, считая, что собрание достаточно представительно, я сказал полным голосом, оглядев всех:

– Отныне и навеки все предвечные равны. И те, кто был природой сотворён таким при рождении, и те, кого чудом Силы наделила одна из нас. Каждое упоминание иного, паче оскорбление, будет считаться преступлением. И это будет первый закон предвечных.

Никто возразить не посмел. После мы расселись по лавкам. Точнее все сели, кроме меня.

– Я хозяин этих мест, остальные, кроме Аяи, пришельцы, потому говорить буду я. После выскажется каждый, кто будет не согласен или захочет оспорить мои решения.

– Стало быть, ты говоришь, как победитель? – спросил Мировасор.

– Именно. Потому что я победитель, – сказал я и заметил довольную и гордую улыбку на лице Эрика.

Вералга при этом побледнела, Викол выпрямился, словно должен был выслушать приговор. Орсег оперся локтем о стол и приготовился слушать с немного скучающим даже снисходительным видом, при этом довольное и наглое, котовье выражение его лица не ускользнуло от меня. Агори немного побледнел, подбираясь. А Рыба и Дамэ, переглянувшись, выдохнули и смотрели на меня, словно младшие брат и сестра. Я не видел только лица Аяи, не только потому, что она сидела за моим правым плечом, и мне пришлось бы обернуться, чтобы увидеть её, а вертеться я не хотел, но главное, я не хотел сейчас смотреть на неё, потому что тогда ясность мыслей изменила бы мне, слишком долгое и подозрительное её отсутствие лишало меня твёрдости и спокойствия. Сейчас я ощущал себя скорее на крошечном и шатком уступе скалы, чем на твёрдой земле. И чтобы не сорваться в свои разорванные мысли и перепутанные чувства, я должен был поскорее высказать то, что надумал.

Поэтому, набрав в грудь воздуха, я сказал:

– Отныне никто не объявляет себя предводителем или властителем предвечных, облечённым правом повелевать любым из нас и всеми вместе. Любой, кто решит вновь собрать армию с целью убить или подчинить остальных – преступник, повинный смерти. Каждый, кто станет плести заговоры с той же целью – преступник, повинный смерти. В последний раз мы прощаем друг друга и расходимся, полностью стирая из нашей памяти обиды и ненависть.

Я снова посмотрел на всех, никто не думал возражать, и на лицах было, в общем-то, единодушие. И даже облегчение. Думали, я себя захочу назначить главным? Смешные, этого мне никогда не было нужно.

– Но все мы с вами разные и сильны по-разному, и любому из нас и всем вместе когда-нибудь может угрожать опасность, поэтому, думаю, неверным было бы и дальше жить разобщено.

– Я всегда говорил, что мы должны объединиться! – воскликнул Мировасор.

– Мир, сейчас говорит Арий! – строго проговорила Вералга, нахмурившись.

Я продолжил:

– Да, мы не должны быть разъединены, и хорошо бы помогать друг другу в беде. Вместе мы всесильны перед любыми невзгодами и даже перед смертью, что всё же маячит каждому. А потому предлагаю держать связь раз в месяц доступными нам с вами способами. Аяя может посылать птиц и животных навещать с весями всех. Вералга и Басыр облетать каждого, где бы он ни был. Тоже своим способом станет делать и Орсег. Тогда никто не будет брошен, не будет одинок и потерян. Если кто-то окажется болен или ранен, пленён, брошен в темницу, ограблен, несправедливо обвинён, мы сможем прийти на помощь.

– А как мы станем делать это?

– Это мелочи, Вералга – ответил я. – Скажем, первый месяц ты возьмёшь на себя труд облететь всех, другой месяц – Басыр, третий – Орсег, Повелитель земных вод, четвёртый – Аяины посланники.

– Но помощь может понадобиться внезапно, неожиданно, что же придётся ждать месяц? Как сообщить о нежданно обрушившейся беде? – спросила Рыба.

– Шепните любой твари, птице, рыбе, хоть мухе моё имя – Селенга-царица и свою беду. Мне домчат из любой точки мира, и уже скоро будут знать все, – тут же ответила Аяя.

Все облегчённо и удовлетворённо закивали, никому не хотелось оставаться одному в мире, как дондеже, и всем хотелось помощи и участия, когда понадобится. Одиночество вечности пугало каждого из нас всю жизнь.

– Но для того надо точно знать, где каждый из нас будет, – сказала Вералга.

– Басыр нашла Орсега, не зная, где он.

– Всякий раз искать так не будешь! – живо возразила Басыр.

– Верно. И я не найду, такого, как Басыр я не могу, – добавила Вералга.

– Значит, каждый будет должен сообщать, где он или куда направляется, – сказал Мировасор.