Ким Балков

Байкал - море священное

1

Лежит Байкал в глубокой зеленой чаше и медленно, будто нехотя ворочается; волны поблескивают в утреннем солнце, пошаливают, но словно бы понарошке, то вдруг кинутся на белый каменистый берег, и могучая дремлющая сила почувствуется в их набеге, когда сдвинутся с места, зашевелятся, зелено посверкивая, тяжелые замшелые валуны; а случается, волны вдруг вспенятся, забурлят, гомонливые, выметнутся из темного загадочного нутра и не скоро еще ослабнут. И там, где они черкнут воздух сверкающим лезвием, расколется синева, рассыплется, сдвинутая, и тысячи синих сверкающих сколок, сталкиваясь и дробясь, упадут, застигнутые ветром, на прибрежные кедры.

Чайки кружат над морем, большие, иссиня-белые, как пена, которая еще долго останется на берегу после того, как схлынет волна, расколотая. А подле них — птахи малые, и вьются вокруг, и свиристят, таежные птаха у моря не кормятся, а все ж не улетают: видать, им тоже по душе кружение над глубокой зеленой чашей.

Велик Байкал и загадочен, неподсуден людскому мнению, сам по себе, щедр ли на ласку, суров ли… И попробуй скажи, отец ли батюшка, грозен ли старец, равнодушный к людскому горю?.. Бывает, придет на его берега молодуха, простоволосая, в черном бабьем шитье, и, ломая руки, крикнет:

— Верни моим деткам кормильца!..

Но никто не услышит, только волны, холодные и на прокопьев день. Бывает и по-другому: на зорьке ранней зачнут рыбаки тянуть невод, тяжело идет, знать, с уловом нынче… Верно что: подняли невод и — успевай черпать. Раззудись плечо, размахнись!.. Повеселел рыбак:

— Спасибо, кормилец, батюшка!..

И в седую старину, слыхать, случалось… Жило на берегу Байкала племя, маленькое и гордое, морем кормилось, охотою в тайге, правило этим племенем уважение к земле предков, любовь великая, от старого к малому, из века в век одно и шло:

— Не поступись землею своею. Что б ни содеялось, не поступись!..

В гаданиях на бараньей лопатке им не раз выпадало: близится час страшный, уходить надо, искать приют в чужих краях. А не то случится беда, сгинет племя, и ничего-то не останется от него на этой земле, памяти даже… Но сказали старейшины, смяв робость перед злыми духами гор:

— Пускай так. И все ж не уйдем мы, нет..'.

А беда поспешала тропами торными и нехожеными, через горы и реки, через долины и — пришла: недолго бились люди племени с воинами из дальних кочевий, многие полегли, а тем, кто остался, слабым и немощным, женщинам и детям, — старейшины велели идти за ними. И подошли они к морю, было оно большое и гневное, саженные волны встали на пути людей племени, словно бы хотели остановить, но это не смутило их. Взявшись за руки, они сделали шаг, другой, и скоро морс скрыло их от глаз тех, кто незваным пришел на чужую землю. Долго стояли пришельцы-воители, и смятение было в лицах, но еще и гордость за людей чужого племени, которые предпочли смерть неволе.

Сказывают старики: там, на берегу Байкала, поклялись те воители не подымать больше меч, так и сделано было, и уж не покидают родных кочевий и живут мирно, от матери к сыну, от деда к внуку передается легенда о гордом племени, сменяются поколения, а легенда живет. Но, может, и не легенда вовсе, а что-то другое?.. Вдруг да и возьмет улигершин[1]

в ослабевшие руки хур[2] и запоет дивную песню о давних временах, и будут в той песне слова:

Траве на земле нужно солнце, птице — небо.А что нужно человеку? И то, и другое…Многое нужно человеку, чтобы жить.Но пуще всего нужна ему свобода.

Она дает крылья, и тогда он делается как птица.Она обогревает его своими лучами,И от этого на сердце у него становится светло и радостно…

Расскажет улигершин о гордом племени, и, услышав, люди словно бы выпьют до дна чашу радости. Но не только об этом расскажет улигершин в своей песне, и другие слова будут в ней, и от них больно сожмется сердце. Расскажет улигершин о детях вождя того племени, они не пошли к Байкалу, не сумели одолеть страх, свернули в сторону и спрятались за высокими деревьями, а когда стемнело, сели в легкую, из сухой березы, лодку и уплыли на дальний остров. Они немногое умели делать в жизни, привыкли к тому, что все за них делали другие; и все же не умерли от голоду, научились ловить рыбу, отыскивать пригодные для еды лесные травы и коренья. Их было двое, мальчик и девочка, они оказались смышлеными — на высоком крутояре, у моря, построили себе жилище из березовых веток, наловчились промышлять зверя. Все бы ладно, да однажды было знамение: юноша в ту студеную пору шел меж байкальских торосов, выслеживая тюленя. И догнал и уж натянул тетиву лука, чтоб пустить стрелу, и — не успел… Тюлень поднял морду, поглядел на юношу, сказал:

— Не убивай меня. Я поведаю тебе твою тайну.