Байки

– Что-то не слыхал, чтобы Путин по больницам отирался, всё больше Зурабов, да и то только потому, что не может понять, куда его супруга лекарство от больных прячет. Всё, говорит, в аптеки отправила, а те Христом-богом клянутся, что не получали. И больные из очереди в голос вопят – не было! А Путин, он, дай ему бог здоровья на сто лет, он по больницам не скитается, у него другая головная боль – как бы мафию извести, да поболе бандитов замочить. За неподъемное дело взялся человек. С мафией бороться, это тебе не подхалимов валить на татами.

– Ну, не Путин, а этот, как его… кино было недавно. Он ещё таблетки зубровкой запивал…

– А, Брежнев?

– Во-во, он. Я тоже здоров был зубровку лопать, суррогатами не брезговал. Ещё десяток лет назад, бывало, три бутылки оформлю, капусткой зажую, а то и семечками, и в рейс. Едешь, гаишники отскакивают и мороз не берёт, а как полечился – шабаш! Пузырь приговоришь, второй до половины окучишь и всё, как бритвой срезает, ничего не помню.

– На пенсию вот по инвалидности вывели, так ты на врачей грешишь!

– А как же, если б лечили, как этого, с зубровкой, я бы ещё ого-го. Как же мы глушили эти пузыри! А может, водяра не та пошла? Другой раз хватишь стакан, и морда на сторону едет, вырубишься, проснешься, весь в ссадинах, кровоподтёках, а что случилось, ни в зуб копытом.

– Но тебе же врач советовал – одну выпей, другую только нюхай, и будет в самый раз.

– Да мне его советы по фене! Чем изгаляться над человеком, да насмешки острить, так ты лучше вылечи, как следует. А то ишь взяли моду: "Бросай пить! Бросай курить!" Не молочко же мне трескать, меня с него пучит. Корову держу, а молоко пить не могу. Организм водки требует.

– Но может пора норму знать?

– Поди, узнай её, норму-то, кому сколько отведено. Я ж не метр, чтобы на мне сантиметры обозначать – досюда пиво, досюда водка. Да хоть всё брюхо расчерти, а всё одно, через шкуру не видать докель там напучилось, а ведь ещё и закусывать надо. Нет, хреново нас лечат. Поколют, чтоб только душа не отлетела, заткнут все дырки и выписывают, а то и вовсе в больницу не положат. Так, говорят, отдышишься. Нет, с медициной надо что-то делать. Нельзя так к человеку относится, даже если он без зубровки. Может, пьяный бунт устроить? Но опять же – менты. Они своё вино на совесть отрабатывают. Так что потерпим.

О рекламе

Всех нас заела уже реклама. Везде она: радио, телевидение, печать – всё обильно загажено рекламой. Я бы внёс в думу предложение – отнести рекламу к разряду эпидемий, навроде гриппа или чумы. И отдал бы её под крыло санэпидем. службы, чтоб боролась с ней как с поносом или оспой. Но дума уже приняла другое решение – сделать рекламу бичом народа и доводить его, этот народ, до инфарктов и прочей болезненности. Конечно, реклама играет свою роль – крутись, ни крутись, а без неё никак.

Например, понадобилось производителям туалетной бумаги новые рынки сбыта освоить. Тут как тут – реклама.

Вы когда-нибудь прыгали с парашютом? Я, нет. Это, наверное, очень страшно, а сейчас тем более. Мужчин настоящих нет, служить в армии некому, а десантники нужны, вот, и рекламируют прыжки с парашютом. Сперва захватывает дух, но человек без дыхания не может существовать, у него открывается запасное дыхание, а оно, как известно, находиться сзади, но, прежде чем вдохнуть, нужно резко выдохнуть. Вот тут и понадобится туалетная бумага.

Я долго не мог понять, что общего у парашюта с туалетной бумагой, пока мне один десантник не растолковал. Он сказал, что если у человека сильнейший запор и его в это время бросить с приличной высоты с парашютом, то всю оставшуюся жизнь у него будет лишь одна проблема – вовремя успеть снять штаны. Так что представляете, сколько требуется туалетной бумаги на быстрое десантирование десантной бригады!

А дума внесла изменение в военный устав, чтобы ни одного служивого не выбрасывать из чрева самолета без рулона туалетной бумаги. Вот вам и рынок сбыта. А объединяют всё это борьбой за чистоту экологии и мягкость туалетной бумаги.

Биография

Все мы очень разные люди, но отличаемся друг от друга мало чем. У нас почти одна биография. Вернее, две: одна – мужская, другая – женская. У нас даже формуляр такой изобретён, по которому все живём: родился, учился, был, не был, не привлекался, не имел, не участвовал….

Меня всегда смущала одна графа в формулярах. Пишешь: «Земляков Иван Степанович», да ещё и подчеркни – мужской или женский род. Я всегда залазил рукой в карман, чтоб убедиться какого я рода. Есть, конечно, фамилии непонятные, но имена-то, имена. Поподуйло Степан – ну, может он быть женщиной, а Поподуйло Анна – мужчиной? Я часто подчёркивал графу «жен» или обе сразу, но ни разу никто меня не упрекнул в жульстве.

Есть особые личности, как исключения из правил. Вот доживёт такое исключение до семидесяти-восьмидесяти лет, и у него такой послужной список, такие заслуги – читать устанешь, а впереди ещё столько же заслуг. Хотя всё это можно уместить в одно слово – плут.