Байки деда Игната

— А что, коханый у нее есть? — спросил Касьян и узнав, что «нема», смирился. Побухтел трошки что-то на счет послушания, мол, ему байдуже, что она, его Настя не хочет выходить замуж за Панька («бачили мы того Панька!»), ему обидно дочернее непослушание… В общем, сошлись на том, что ретивая «доня» поживет пока у крестной до понедельника или вторника, что Касьян в воскресенье отправляется в город, а там видно будет…

Так вроде и закончилась история о том замужестве нашей незабвенной Насти. Но закончилась она, может, наполовину, а если положить на безмен-весы, то и того меньше, так, на четвертушку… Ну, может, чуть больше…

Дело в том, что после этого события наша Настя стала приглядываться к тому Паньку, может, даже из любопытства, что, мол, за «людина» такая мельтешит перед ее безгрешным взором? Да и Панько, не будь дураком, стал возле нее крутится, не так уж заметно, назойливо, чтобы вскорости намозолить очи и осточертеть хуже горькой редьки. Дружелюбно и не настырно… А особенно сошлись они на святках, когда наша молодежь устраивает общие веселья и изощряется в разных выдумках. Ну, в щедровках-колядках они не участвовали, то дело совсем детское, а вот в «Маланьях» и «Василях» — с полным удовольствием, и даже с радостью.

Для теперешних юнаков эти праздники отмерли, и их сейчас перезабыли, а в старину их обязательно проводили, и к ним готовились загодя. Что такое Маланья? Все, наверное, слышали присказку: «напекли блинов, как на Маланьину свадьбу»? Так вот ее, эту присказку, как раз и выдумали напрямую от того праздника, который отмечался станичниками в день святой Маланьи, приходившийся под самый Новый год. Ходили вечером по хатам, пели заздравные песни и угощались блинами, теплыми и светлыми, как само солнышко. А главными на том празднике были девчата — они выбирали Маланью, остальные составляли как бы ее свиту. Тут же, понятно, крутились и хлопцы, и веселье было общее…

А наутро, как раз на Новый год, припадал уже день святого Василия, или, понашему, Василя, и праздник продолжался. Только теперь уже главную скрипку играли хлопцы, был их черед. Были те же «маланьины блины», но уже с колбасой и пирожками — с мясом, «потрибкою», картошкой и всем, чем придется.

И еще на святках водили по улицам «козу» — было такое представление: наряжали кого-нибудь той самой козой — на голове маска с бородой и рогами, на рогах — колокольчик-бубенчик, на плечах — кожух, вывернутый мехом наружу, а сзади, само собой, хвост, и не такой, как у настоящей козы, короткий и никчемный, а настоящий, как у собаки или коня, и обязательно выкрашенный в голубой или розовый цвет. «Козу» сопровождала шумная кампания ряженых, в которой непременно присутствовали поводырь, тащивший «козу» на веревке, «дид», цыган, «мыхоноша» с торбой для угощений и подарков.

Могли быть и другие персонажи — бандурист, звонарь с колокольцем, дудочники, или довбыш (барабанщик). Сопровождали это шествие и несколько писняров, могли быть «брехач» и «подбрехач» — исполнители веселых шуток-прибауток и коротких баек. Так что дела хватало всем. Панько, по общему мнению, лучше всех управлялся с ролью «козы». Никто, как он, не мог впопад и невпопад так мекать на разные лады, вытворять замысловатые выкрутасы на четвереньках…

В общем, в скорости наша Настя, о том, может, сама не думая, подружилась с тем Паньком и через год после первого неудачного сватовства они обвенчались к общему удовольствию и радости. Особенно был доволен старый Касьян — в конечном счете вышло ведь все так, как он хотел, а значит, правильно и законно.

— Старые люди, — подчеркивал дед Игнат, — лучше знают, что треба молодым. Да только того молодые не понимают. Это Бог пожалел нашу Настю, и она не упустила своей судьбы, прожила с тем Пантелеймоном счастливо, душа в душу… И все мы были рады, что у нас есть така родичка, а у других, может, и нема!

III. О ВОЙНЕ-ЗАМЯТНЕ, О КАЗАЧЬЕЙ СУДЬБЕ

про то, как началась Первая мировой война, да про Гэбу — гарнизонную красавицу кошку да про Гэбу — гарнизонную красавицу кошку