Байки деда Игната

Так вот, идя в задумчивости по тому пока еще невзрачному «прошпекту», Степан приотстал от компании и выйдя за очередной угол, вдруг увидел, что двое парней прижали одного кого-то к подворотне и бессовестно дубасят его самым отчаянным образом. Такого лихой казак стерпеть не мог — трое против одного! И он, не задумываясь, бросился на выручку с криком: «Так шож вы делаете, нехристи!». Те на его окрик не обратили никакого внимания, Степан схватил двоих за воротники и оттянул их от избиваемого хлопца, и тут же получил по глазу увесистый тумак. Это, как показалось Степану, было уже слишком, и он, по привычке непременного участника станичных «кулачек», молниеносно ответил обидчику, а другому «добре так заехал по сусалам». Драка — она не для прибыли, драка для чести-погибели…

Тем моментом освободившийся хлопец приложил третьего, и драка стала принимать обычный, или, как выражался Стеблина, «регулярный» характер. Тут-то и раздался полицейский свисток, на который через несколько минут прибежали дворники, а потом и городовые, и Степан, увидев, что теперь соотношение сил, а значит, и справедливость, переменились, счел за благо выйти из игры. Поправив форму, и заломив, как положено, папаху, он степенно отправился своим путем, догонять товарищей.

Эта стычка, может, сразу же и забылась бы, но только на следующее утро в казармах конвоя появились полицейские чины с желанием выявить участника вчерашнего «сражения», что не представляло особого труда, так как Степан, не подозревая о каких-то последствиях, еще с вечера чистосердечно рассказал своему вахмистру о происхождении довольно внушительного синяка под левым глазом и в целом получил от него одобрение своим действиям, хотя Степан и нарушил инструктаж увольняемым в город — «не встревать» ни в какие уличные недоразумения.

Как оказалось, избиваемый «хлопчик» был полицейским, чего не мог знать наш борец за справедливость, так как с того была сбита форменная фуражка, да и на кривой улице было не очень светло… Приехавшие чины хотели выразить свою признательность казаку-конвойцу, оказавшему действенную помощь правоохранителям в задержании опасных преступников. «Вот тебе и на! — разводил руками Стеблина. — Не знал я, что бьют околоточного, а то, може, и не вмешался бы, бо така ихняя служба… Ни за ято бы не вмишался… А тут бачу — трое против одного, а це — не дило…».

Вот так «оскоромился» бедный Стеблина, хотя и действовал, по общему мнению, достойно. А тут пришлось давать показания, подписывать казенные бумаги (с поли цией только свяжись!», выслушивать официальные, с усмешечкой («чины» все понимали) благоприветствия…

Вахмистр мудро посоветовал Стеблине в город не ходить, пока не минет его «невезучая планида». Посидеть в казарме, в шашки поиграть… Бывает так, что на человека свалится то одно, то другое, и лучше переждать, не дразнить судьбу. И Стеблине это средство помогло…

БАЙКА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ,

про то, как дядько Спиридон железную дорогу любил

Петербургскую службу дед Игнат считал наиважнейшей частью своей жизни. То была пора его зрелой молодости, там он «приторкнулся» (т.е. прикоснулся) к чему- то очень важному и сокровенному, что выпало на его долю.

— Может, то и было казачье счастье, — вздыхал иногда дед, — та счастье не коняка, хомут не натягнешь… Сватали на сверхсрочную, побоялся, да и як от батьковщины отмежеваться… Тут хозяйство, воля, земелька, хата… Пока он находился на службе, умер отец, мачеха вместе с дядькой Спиридоном продали ветряк — на разбор и вывоз: вошли в силу паровые мельницы, и «млыны» остались без дела. Мачехе требовались деньги — «гроши», она выдавала замуж дочерей — свою кровную, от первого мужа, и не свою, сестру деда Игната Мотрю, хорошо выдала, за что ей спасибо… Не обделила мачеха и Игната, оставив ему, как старшему, батькову хату с постройками, инвентарем и необходимой худобой. Младший брат Игната Касьян (кстати, последний в нашем роду хлопец с этим именем) получил «план» в станице и до ухода на службу — его тоже взяли в Конвой, успел там построиться. Семья, в общем, растряслась, разъехалась, и все это было так и нужно. Судьба руки свяжет, судьба их и развяжет…

 Игнат стал вести хозяйство самостоятельно, и, судя по всему, особенно не стремился к его приумножению, довольствовался тем средним достатком, который у него к этому времени сложился. Каждому коню, говорят, свой хомут… Умеренно крестьянствовал, иногда подрабатывал на оставшейся у него на базу небольшой кузне, часть зерна, другого огородно-полевого добра продавал — оптом откупщикам, и на вырученные деньги покупал то, что было необходимо для дома, то, что не созидалось самими — соль, керосин и т.п. Из харчей покупалась рыба (в основном таранка и селедка), сахар, леденцы для детей, ну и понятное дело — ситец…

Для своих одежд дед не приобретал никаких материй — привезенных со службы мундиров и «споднего» хватило до самой коллективизации, а кужух он донашивал и после Великой Отечественной…