Байки служивых людей

Впоследствии Палыч объяснял, что его попросту замучила жажда. А поскольку перед этим магазином он был еще в примерно двадцати местных барах, то заплатить за бутылку водки он попросту не успел. Его поразило внезапное недомогание, и он совершенно не понимает, почему черствые работники магазина вызвали вместо медиков – полицейских...

Вскоре вернулись все остальные и принялись хвастаться своими покупками. Один Чуча молча ушел к себе в номер. Все решили, что он так ничего и не купил. Нам было жалко несчастного, и мы решили обязательно помочь товарищу, как только приедем в Париж. Но жалели его мы недолго. Потому что в три часа ночи весь отель проснулся от странных звуков. После коротких поисков мы нашли Чучу на черной лестнице, где он самозабвенно играл на дорогущем новеньком бубне. Он потратил на него весь гонорар...

* * *

Надо сказать, что идея с пластинками тоже потерпела сокрушительное поражение. Оказалось, что французы и рады бы покупать у нас виниловые сокровища, но им к тому времени было совершенно не на чем их слушать. Вся Европа давно перешла на лазерные диски, о которых мы, например, и слыхом тогда не слыхивали. Матерясь и поминая дядю Сашу недобрым словом, музыканты таскали с собой этот хрупкий груз по принципу: девать некуда, а выбросить жалко.

На одном из последних концертов во Франции – в Кале, я твердо решил избавиться от пластинок. В перерыве я соскочил со сцены и направился к какому-то дедуле, который сидел в первом ряду и смотрел в потолок слезящимися глазами. Сунув ему в руку конверт с «двойником» Рахманинова, я быстро сказал:

– Итс а презент! Ноу мани! – И только собрался ускакать назад, как дедушка громко произнес:

– Огромное вам спасибо! Вы можете говорить со мной по-русски!

Проходящий мимо Палыч застыл как вкопанный и осведомился у деда:

– Простите, а много тут русскоговорящих?

– Насколько я знаю, – с достоинством произнес старичок, – я один. На все Кале.

Палыч понимающе закивал:

– Ага, ага... Понимаю... Пустыня! – он подмигнул мне и убежал за своими пластинками.

– Юноша! – мягко обратился ко мне дедуля. – Вы сделали мне необыкновенный подарок! А мне совсем нечем вас отблагодарить...

– Что вы! – запротестовал я. – Подарок – он на то и...

– А не могли бы вы сделать мне еще один подарок? Вы тут исполнили новый российский гимн... Я прошу вас – вышлите мне ноты!

Оказалось, что деда звали Нилом Иванычем. Было ему под девяносто, а увезли его из России в семнадцать лет. Единственный из первой волны эмиграции, он попал в Кале, где сумел вложить в дело привезенные средства. Насколько успешно – я спросить не успел, поскольку нас позвали собираться. Ухватив морщинистой рукой мои пальцы, Нил Иваныч попросил у меня визитную карточку.

– Пардон, – сказал я, машинально пошарив по карманам. – Забыл в отеле...

– Тогда возьмите мою, – сказал он и сунул мне позолоченную визитку. Вместе с ней он втиснул в мою ладонь триста франков и горячо зашептал: – Ради Бога, не обижайтесь! Я должен вам что-то подарить! Прошу вас, возьмите – выпьете кофе в Париже за мое здоровье! И пожалуйста, напишите мне письмо из России! Я ни разу не получал оттуда писем... И не забудьте прислать ноты!

Беспомощно оглянувшись по сторонам, я понял, что все всё видели. И, решительно пожав руку дедушке, я побежал собираться. В зрительном зале мелькали белые форменки русских музыкантов. Они лихорадочно дарили французам пластинки с русской классикой. Но я был уверен, что ни один из них не получил в ответ ни сантима.

* * *

Наступил день отъезда в Париж. С утра в наш номер пришла целая делегация: портье, горничная и переводчица. Смущенная горничная что-то шептала под паранджой.

– Она просто хотела узнать, – сказала переводчица. – Почему на зеркале в вашей ванной каждый день была прилеплена жевательная резинка? Она тратила много сил, чтобы ее отскрести, и теперь решила узнать, зачем это русским мсье? Может, они чем-то недовольны?

– Ну ты подумай! – возмутился Толик. – А я смотрю – куда, бля, жевачка девается? Я ее на зеркало – потом дожую, мол. Думал ты берешь...

– Извините нас, пожалуйста, – сказал я.

Переводчица фыркнула и увела с собой остальных. Мы вытащили из тумбочки последнюю бутылочку «Бордо» и отправились в номер Першинина.

Старшину мы застали в ванной, он прислушивался к странному скрежетанию, доносящемуся откуда-то сверху.

– То ли кошки е...утся, то ли дрочит кто... – задумчиво сказал нам старшина. – Надо посмотреть.

Мы составили ему компанию и поднялись этажом выше. Прислушавшись, мы определили эпицентр звука и постучали в дверь. Как и ожидалось, нам открыл Чуча. В руках его был перочинный нож.

– Что там у тебя за звуки, мудила? – встревоженно спросил Першинин

– Воду пытаюсь спустить, – невинно ответил Чуча.

Старшина тяжело вздохнул и, отодвинув плечом воспитона, прошел в ванную. В раковине была набрана вода. Чуча показал на нее ножом и сказал.

– Кириллов воду набрал и пиво туда поставил, чтоб холодное было. И ушел куда-то. А мне надо носки постирать. Грязные уже носки-то!.. – Он достал из кармана два заскорузлых «потника» и сунул их Першинину прямо под нос.