Байки старого боцмана

В 1917 году, тем же булыжником пьяный балтийский матрос провалил голову директору банка. Поступок был объявлен революционным подвигом, учет – социалистическим, а матрос награжден именным литром самогона.

В 1991, нищий очкастый интеллигент угрожал известным булыжником всей советской власти, которая почему-то испугалась и убежала. Учет был отменен, экономика объявлена свободной, а сам интеллигент заслуженно получил по физиономии. Таким образом, благосостояние, образование и происхождение отдельно взятого обывателя никак не влияют на отношения человека и общества в целом.

Взаимозависимость при отсутствии взаимозаменяемости из поколения в поколение породили самую стабильную систему человеческих взаимоотношений – бюрократию. Громоздкая и медлительная, как ассенизационная машина, она с годами научилась надежно скрывать от посторонних глаз процессы естественного брожения, оставляя вне респектабельной и прочной оболочки лишь стойкое благоухание немногочисленных островков вылитого через край содержимого.

Назначение Николая Петровича казалось ему не просто случайным, но и даже анекдотичным. В те годы флот имел четкую, но полезную субординацию – министерству починялся главк, главку – трест, тресту – управление. Бабка – за дедку, жучка – за внучку, а репку тянул Николай Петрович, работая скромным караванным инженером на самом мощном земснаряде «Волхов». Легендарное судно, построенное голландцами в начале 20-го века, всю войну проработало в осажденном Ленинграде. Электроэнергия, выработанная его генераторами, использовалась на самых важных оборонных объектах. Вошедшее в историю судно имело существенный недостаток – один силовой парогенератор, выход из строя которого надолго останавливал работу всего каравана. Как раз это событие и произошло на рейде города Севастополя. Паровая машина была беспощадно разобрана силами экипажа, а коленчатый вал поднят на палубу для ремонтных работ.

Начальником каравана был Петюнин Иван Степанович, бывший дальневосточник. Его квартира в родной Находке была сдана государству, а квартира в Одессе, обещанная при переезде, строилась уже второй год. Жена и двое детей ютились в каюте на судне, и он имел возможность ежедневно выяснять в деталях мнение жены о нем, о его ненавистной работе и, конечно же, об этом проклятом судне, громыхающем днем и ночью…

Напряженным рабочий день был до тех пор, пока радист не зачитал радиограмму о выделении тов. Петюнину отдельной квартиры. В то время люди искренне радовались маленькой комнате, полученной в коммуналке, поэтому самостоятельная квартира со всеми удобствами выглядела настоящей сенсацией.

Столь грандиозное событие требовалось немедленно «обмыть». Неожиданно щедро выделенные женой виновника банкета средства были торжественно вручены второму помощнику капитана Протасову, который сразу направился на берег за горячительными напитками и холодными закусками. Следует заметить, что город-герой Севастополь являлся главной военной базой на Черном море, и Родина проявляла постоянную заботу о своих защитниках, реализуя продукты первой необходимости только в мелкой расфасовке. Военные моряки пили до тех пор, пока не видели дна бутылки. Теперь эта ответственная операция проходила с двукратным уменьшением принятого содержимого при резком ускорении возлияния. Протасов вернулся с мешком маленьких, но гордых «шкаликов», каждый из которых, при смешном содержимом в 250 грамм, мог придать потребителю вращательное движение до 40 оборотов.

Знакомство с содержимым мешка продолжалось около двух часов, и было прервано сообщением вахтенного матроса о прибытии начальника треста с сопровождающими его лицами. Пока катер с руководством пришвартовывался к судну, каюта с тесно сидящими собеседниками непроизвольно опустела. Николай Петрович бежал последним и был, настигнут вышестоящим начальством.

– Где Петюнин? – спросил управляющий.

Николай Петрович впервые с глазу на глаз общался с таким высокопоставленным лицом и так же впервые ему врал:

– На берегу, – при этом смело смотрел в руководящие глаза.