Марк Лебуше

БАХ

*

Научный консультант В. И. Ражева

Перевод осуществлён по изданию:

Marc Leboucher. Bach. Paris: Gallimard, 2013.

Издание осуществлено при поддержке

Министерства культуры Франции

(Национального центра книги).

Ouvrage publié avec l’aide du Ministère français

chargé de la Culture — Centre national du livre.

© Колодочкина E В., перевод,

примечания, комментарии, 2015

© Gallimard, 2013

© Издательство АО «Молодая гвардия»,

художественное оформление, 2015

© «Палимпсест», 2015

ПРЕДИСЛОВИЕ

Как «Тысяча и одна ночь», по словам Стендаля, занимала более четверти его ума, так и музыка Иоганна Себастьяна Баха по-прежнему живёт в нашей памяти. Более того: занимает в ней всё большее место благодаря современным техническим возможностям. Достаточно иметь коллекцию компактдисков, и меломан XXI века простым нажатием кнопки доставит себе бездну удовольствия. Большая часть творчества немецкого композитора доступна сегодня без малейшего труда. Прослушивая заново самые известные произведения — «Бранденбургские концерты», сюиты для оркестра или «Гольдберговские вариации», — мы с восхищением открываем для себя и те творения, которые до последнего времени, казалось, были предназначены только для специалистов. Вот «Кофейная кантата» с весёлыми семейными ссорами, пьесы для лютни — «ночная музыка», Лейпцигские хоралы или прерывистый ритм партиты[1] для клавесина… Подобно навязчивому мотиву шлягера, который напеваешь себе под нос, медленная мелодия хорала или ритмичная фуга следуют за нами весь день — к нашему величайшему счастью.

Бах — хлеб наш насущный? Близкое знакомство с Бахом наложило отпечаток (ничего удивительного!) на жизнь многих исполнителей. Пабло Казальс[2]каждый день играл одну из шести сюит для виолончели, повторяя шестую по воскресеньям, чтобы не сбиться с недельного ритма, а Гленн Гульд[3] бесконечно возвращался к его творчеству, делая студийные записи. Но главным образом музыка Баха стимулирует работу мозга, служит источником вдохновения для артистов, писателей, философов. Пастор Альберт Швейцер, протестантский богослов, занявшийся гуманитарной деятельностью, привёз свой рояль даже в Габон, чтобы оживить и там творения композитора. А французские писатели и философы Андре Жид и Жан Поль Сартр, каждый (или почти каждый) день игравшие фуги, причём не только для разогрева пальцев? Разве это не было для них «местом встречи», возбуждением аппетита, перед тем как начать думать или писать?

Гигантское наследие Иоганна Себастьяна Баха, ставшее сегодня более доступным, к сожалению, отодвигает на второй план личность самого композитора. Заслонённая музыкальной продукцией, дотошными исследованиями и первыми биографическими опытами, правда о человеке, который любил и страдал, зарабатывал на жизнь и сражался со смертью, порой как будто растворяется, уступая место позолоченной легенде. В отличие от Моцарта, оставившего обширную и яркую переписку, или Бетховена, упрямо утверждавшего свободу творчества, образ Баха-человека долгое время был довольно сильно искажён, если не сказать окарикатурен.

Эти клише легко перечислить: чопорный и напыщенный протестант, замкнувшийся в строгой лютеранской вере и всю жизнь сочинявший религиозную музыку; величественный памятник, высеченный из холодного мрамора, который нельзя трогать руками; библейский патриарх с многочисленным потомством, новый Моисей, явивший миру вдохновение гения и музыкальные заповеди. А возможно, ещё и воплощение формального консерватизма: некоторые из его произведений считались реакционными! В общем, одутловатый Бах, невозмутимый, как идол, состарившийся до срока…

Только новейшие исследования позволили опровергнуть эти представления, заново открыть мир барокко и его музыку и показать иное лицо Баха, явить его во плоти и крови, не утратившим связи со своей эпохой. Представить человеком, а не демиургом или праведником, спустившимся с небес.